Андрей Ветер - Под сводами высокой лжи

– Понимаю. Ты журналист, у тебя ко всему глубокий интерес. Но я не хочу никаких разговоров на эту тему.

На следующий день Полётов приехал к ней домой и принялся упрашивать её с новой силой. Угощая Монику дорогим красным вином, он подкатывал к ней с разных сторон, с чувством рассказывал о пробудившемся в его душе интересе к этой профессии, пытался убедить девушку в том, что её роль в таком знакомстве имела бы первостепенное значение.

– Помоги мне, любимая, пожалуйста. Ты даже не догадываешься, насколько твоя помощь важна для меня. Представь меня кому-нибудь, введи в их круг. Ты знаешь испанцев! Если я появлюсь там какчеловек от прессы, со мной никто не будет достаточно откровенен. А ты сможешь ввести меня в самую сердцевину.

– Я тебе уже рассказывала, что у меня был парень, тореро, он погиб, – Моника замолчала, уставившись куда-то в угол потолка. – С тех пор я никогда не ходила на корриду. И никогда не общалась с его друзьями. Я вычеркнула тот мир из моей жизни. – Но…

– Не хочу никаких «но»!

– Моника, милая, мы же с тобой прекрасно ладим.

Я не прошу тебя ни о чём сложном, мне не нужны никакие рекомендации. Я просто прошу познакомить меня с этими людьми. Так или иначе, но я сделаю это. Сам сделаю, просто у меня это займёт много времени.

Она молчала.

– Дорогая, – снова заговорил он, – я очень прошу тебя… Я познакомился уже со многими испанцами, чтобы понять кое-что… Вы – народ сложный, не любите чужаков. Но когда кто-то приводит в компанию нового человека в качестве своего друга, то навстречу этому чужаку открываются дружеские объятия. Я понимаю, что ты не хочешь ворошить прошлого, но сделай мне одолжение…

– Ладно, – Моника вздохнула, – я познакомлю тебя с Мигелем Марроном.

– Кажется, я видел его на арене.

– Он один из самых популярных сегодня матадоров. У него очень хорошая команда. Он был лучшим другом моего Маноло… А теперь пойди и смой с себя запах стадиона. Я терпеть его не могу.

– Я был на стадионе вчера, дорогая. Я принимал душ и вчера и сегодня утром.

– После этого ужаса трудно отмыться. Иди в душ.

– Ладно.

Когда он вернулся в комнату, Моника стояла у задёрнутого шторами окна. Платье лежало пёстрым ворохом у её ног вместе со скомканными белыми трусиками.

– Иди ко мне, – сказала она и стиснула руками свои груди.

Моника была на редкость хороша в тот день, просто дьявольски хороша. Она никогда ещё не выглядела так чудесно. Юрию казалось, что её тело словно наполнилось чудотворной силой…

До чего прекрасно предчувствие любви! Взбудораженная кровь рвётся наружу, это ожидание не сравнится ни с чем… Но как ничтожно то, что следует за этим ожиданием… Как это Моника сказала однажды: «Когда получаю удовольствие, то получаю его лишь наполовину, ибо слышу, как оно вот-вот закончится»…

– Милая, славная девочка! – прошептал он. – Нам бы следовало растянуть ожидание по возможности дольше, дабы удовлетворение наступило как можно позже.

– Я и не тороплюсь, – проворковала она в ответ. – Буду подкрадываться к удовлетворению долго-долго, – она откинулась на спину и с грустью посмотрела вверх, где по потолку ползли расплывчатые тени. – Если бы вся жизнь была для нас радостью, то мы бы не ждали с таким восторгом вот этих коротких мгновений.

– Похоже, ты жалуешься.

– Нет. Пою песню. Песню печали.

– Зачем тебе печалиться сейчас, когда ты вполне счастлива?

– Я начинаю бояться завтрашнего дня. Вдруг он принесёт боль?

– Глупо! – Юрий поднялся с кровати. – Глупо! Жизнь полна чудесных мгновений. Откуда в тебе берётся пессимизм? Ты же молода, красива, у тебя всё впереди!

– Что у меня впереди, милый? Эти бесконечные дни в «Арагоне»? – она медленно отвернулась.

Юрий обнял её за плечи. Это был идеальный момент, чтобы поднять вопрос об учёбе.

– Послушай, – заговорил он после некоторой паузы, – я разговаривал кое с кем из моих друзей. У них есть связи… Не так чтобы в очень высоких сферах, но всё же серьёзные…

– И что?

– Иногда они помогают материально людям, которых сочтут перспективными. Я просил, чтобы с ними поговорили о тебе.

– Обо мне? – она взглянула на него из-под упавшей на лоб пряди волос.

– Да. Чтобы оказали тебе содействие. Если всё будет в порядке, ты сможешь учиться и в конце концов станешь историком. Разве это не прекрасно?

Моника с недоверием смотрела на Юрия.

– Ты говоришь серьёзно? Такое и впрямь возможно?

– Ты даже не представляешь, насколько это серьёзный разговор, – ответил он без улыбки. – Если всё решится положительно, у тебя не будет нужды тревожиться за своё будущее.