Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный

Лицо Жукова сделалось жёстким, губы утончились, напряглись.

В тот вечер Виктор не раз возвращался мысленно к этому разговору. «Профилактика… – вертелось у него в голове. – А как к ней подступиться? Провести с человеком, задумавшим преступление, профилактическую беседу? Смешно!.. Но ведь если чекисты научились так работать, то и мы можем… Взять хотя бы этого Фомина, который хочет ограбить ювелирный магазин. Я внимательно изучил его личное дело: парень вполне нормальный, в армии был на хорошем счету. Просто помутнение на него нашло какое-то. Нельзя на него за это всех собак спускать… Вот если бы с ним какую-нибудь профилактическую работу провести… Но как? Как?!»

Максимов что-то искал в выдвижном ящике своего стола.

– Алексей Петрович, – заговорил Смеляков, – нельзя нам допускать, чтобы Егор Фомин шёл на ограбление.

– А что ты предлагаешь? – Максимов взглянул на него.

– Да не надо ничего предлагать, Петрович. – Веселов резко отодвинул стул и вышел из-за стола. – Пусть пойдёт в магазин. Обложим всё со всех сторон, а как только Фомин высыпет драгоценности в сумку и выйдет на улицу, мы его повяжем.

– Нельзя, – повторил Смеляков. – А вдруг он с оружием будет? Начнёт метаться, натворит дел со страху!

– Возьмём побольше людей. – Веселов пожал плечами. – На такое дело нам дадут.

– Виктор правильно говорит, – задумался Максимов. – Нельзя тут оплошать. Надо пораскинуть мозгами. Два дня уже прошло, как у нас эта информация, а мы никакого плана для её реализации не подготовили! Иванов торопит!

– Петрович, ты не прав. – Веселов, казалось, обиделся. – Мы работаем. Личность парня установлена: Фомин Егор Захарович, шестьдесят третьего года рождения, в прошлом году демобилизовался, служил в десантных войсках, судимостей нет, вот его фотографии…

– А ты говоришь, обложим и повяжем, – хмыкнул Максимов. – Он же десантник!

– Ну насчёт «повяжем» я фигурально выразился. – Веселов театрально передёрнул плечами. – Не обязательно ведь шум там поднимать, посадим наружку ему на хвост…

– Мы-то, может, и не поднимем шуму, а вот он вполне может. Молод он и горяч, из десанта большинство парней с расшатанными нервами возвращаются. Да и приучают их там действовать решительно… Что слышно от агента? Как его? Василёк, что ли?

– Василёк, – повторил Смеляков агентурную кличку Стёпы. – Семёнов попросил, чтобы он сообщал каждый день, какие у Фомина родятся идеи. Дали ему установку тянуть время: мол, такое дело следует осмыслить, разузнать, когда в магазине побольше людей и всякое такое. Велел ему сказать Фомину, чтобы он сам не совался в магазин, иначе примелькается. Словом, держим под контролем, приблизили милицейский пост ко входу в ювелирный отдел…

Недели через полторы Стёпа Василёк сообщил, что Егор Фомин впал в депрессию.

– Боится он, – сказал Василёк. – Потому и силы из него уходят. Он ведь по натуре не вор. Решиться вроде бы решился, но на словах, а в действительности у него на это куража нет никакого. Но и отступать теперь ему нельзя, потому как он себя раскрыл передо мной. Я ему о разных сложностях рассказываю, а он киснет. Если б сразу, то он и один пошёл туда, но ведь поговорил со мной и почуял, что опасно… Через страх не всякий умеет переступить…

Получив эту информацию, Максимов приободрился.

– Похоже, наш клиент сдулся. Есть шанс, что он откажется от своей затеи.

– А если не откажется? – спросил Смеляков.

– Я всё-таки думаю, что надо его брать, – сказал Веселов.

– На каком основании?

– Не сейчас, – взмахнул руками Веселов. – Брать, если он всё-таки решится на ограбление.

– Игорь, сейчас у Фомина тяжёлое состояние. Он способен на неадекватные поступки. Вдобавок он десантник.

– Но и мы не цыплята какие-нибудь. Обложим так, что муха не пролетит. Как только он хапнет ювелирку, мы его и накроем с поличняком. Пикнуть не успеет.

– И засветим тем самым агента, – добавил Смеляков.

– Дело тонкое, братцы, – заметил Максимов, – промашек быть не должно. Тут и деньги крупные, и человеческая жизнь. Кстати, и судьба самого Фомина. У него ни судимостей, ни чего-либо подобного. А тут загремит сразу на несколько лет.

– Вот если бы остановить парня, – предложил Смеляков.

– Как остановить-то? Он только и твердит: золото, драгоценности. Красиво жить захотел, перед девчонкой своей хочет хвост распушить. – Веселов чиркнул спичкой и закурил. – Брать его надо! И точка!

– Сейчас у него только умысел. За это мы взять его не можем, – решительно возразил Максимов. – Он вообще не готовится пока к ограблению, никаких шагов не предпринимает. Вот наш агент ходит, наблюдает и якобы просчитывает ситуацию, но делает-то он это по нашей просьбе. Сам Фомин-то ничего не делает. А на стадии умысла состава преступления нет. Его обвинить не в чем. Парадоксально, но в данный момент покушение на совершение преступления – в наших действиях. Это мы предложили агенту взять на себя миссию по изучению места совершения преступления. И если мы, держа Фомина под наблюдением, доведём его до совершения преступления, то налицо будет провокация. – Максимов выразительно посмотрел на своих подчинённых. – Мы получим как раз то, из-за чего сейчас гэбэшники такой вой подняли и шмон у нас устроили. Мы не можем допустить ещё одного дела, где нас обвинят в подталкивании людей к совершению преступления. На этот счёт у меня сомнений нет. Так что давайте думать.