Станислав Родионов - Некриминальная загадка

– Мало платят?

– Не в этом дело. Капитана Слащинина уволили по болезни без милицейской пенсии. Срока не выслужил. Попробуй докажи, что у него рассеянный склероз от нервной работы.

– Хлопотать надо, экспертизы…

– Лейтенанту Шиманскому голову проломили, в военной академии сделали операцию и поставили пластину. Через шесть месяцев потребовалась еще одна операция. Теперь академия заломила цену в долларах. Видите ли, мы другое ведомство. Когда Шиманский подставлял башку за другого человека, то про ведомство не спрашивал.

Рябинин мог ответить только свежей заваркой чая. Странно, что им никто не мешал: не спохватились Оладько в РУВД, не звонили телефоны, не шли вызванные повестками, и не теребил следователя прокурор. Оладько не мог остановиться:

– А лейтенант Панкратов? Бандиты завезли его в лес и потребовали выдать негласного агента. Не выдал. Пытали, на спине вырезали крест, облили бензином и подожгли. И что суд? Дал им по десять лет на радость гуманной Европе. Смертная казнь-то отменена… Этим сволочам по двадцать два года. В тридцать два выйдут – в расцвете сил и в начале жизни.

Следователь знал, что лейтенант Панкратов был другом Оладько. Поэтому Рябинин поднялся, извлек из сейфа початую бутылку хорошей водки, налил полстакана капитану и себе в чашечку:

– За лейтенантскую душу…

Они выпили, закусив все теми же сухарями. Вздохнули и помолчали: может быть, в этот момент душа сожженного лейтенанта пролетела над ними. Оладько встрепенулся:

– Обидно, Сергей Георгиевич. Отдаем свою жизнь, а что слышим? Менты.

– Да вы сами себя стали звать ментами…

– Скоро будем откликаться на мусоров.

Оладько допил чай, вежливо глянул на сейф, где хранилась водка, взял свою папку с бумагами и поднялся. Рябинин спросил:

– И куда сейчас?

– В гостиницу, холодильник украли.

– Там же охрана…

– Якобы замена старых на новые, пришла бригада и вынесла. Оказалось, никакой замены не проводилось.

– Холодильник дорогой?

– В том-то и дело, что старый, вроде бы «ЗИЛ».

– Кому же он нужен?

– Отдадут за бутылку.

Рябинин усомнился: собирать бригаду, обманывать охрану, тащить такую тяжесть, рисковать – ради чего? Он бывал в гостинице, где полно вещей дорогих и компактных. Например, телевизоры – и все импортные.

– А из какого номера?

– Из сто второго.

Рябинин напрягся неожиданно и непроизвольно. В него впилась тревога, но впилась бессильно – надо было что-то вспомнить. Что? Сто второй номер гостиницы… В этом номере что-то было или кто-то жил… Но ведь там…

– Сергей Георгиевич, водка не пошла?

– Капитан, ищи холодильник!

– Само собой, – удивился Оладько.

– Ищи в земле, в воде, в яме, в подвале… Но только не в квартирах – его не продали.

– Почему?

– Потому что в холодильнике труп.

– Чей?

– Немца Коха.

Пожар сжег не только дом – пожар выжег что-то в ее душе. Память об отце складывалась не из его воображаемого образа, но также из предметов материальных: одежды, книг, очков… Садоводческий домик был, в сущности, отцовским музеем. Евгения Маратовна работала, старясь не подавать горестного вида. И, похоже, ей это удавалось: щеки и губы сухо стянуты, глаз же под темными очками не видно.

Мешало другое… Нет, «мешало» слабо сказано: казалось, что ее тело пропитал цементный раствор, который медленно твердеет. Тяжело двигаться, бесплодно думать… Она не могла работать.

Евгения Маратовна приучила себя отыскивать истоки: как говорил один полярник – докопаться до талого.

Ей жалко сгоревшего домика? Старенький, даже не был застрахован, на его месте она в силах построить новый, современный, коттедж…

Жалко памяти отца? Да. Но ведь остался его образ в сознании, осталась его квартира, вещи, фотографии…

Тогда что же вяжет ее тело и мозг? Стены офиса… Солнце легло на стол и отразилось на потолке желтоватым мягким прямоугольником. Нет, не стены – люди. В коллективе живет человек, живет предатель, который все доносит бандитам. Они знают о каждом ее шаге. Но кто он?

Евгения Маратовна закрыла глаза, мысленно пропуская перед собой лица сослуживцев: приятные, не очень, безразличные – разные. Да разве по лицам прочтешь?

Она вызвала начальника охраны.

– Андрей Семенович, вы способны на откровенный разговор?

– Только с вами.

– Ситуацию вы знаете… Мне угрожают по телефону, пострадал муж, провокация с наркотиками, сожгли дачу… Ваше мнение?

– Не понимаю, – вяло удивился он. – Ведь контракт пропал, и проблемы нет.