Эд Макбейн - Голова лошади

Еще он сказал, что они их продырявили, причем каждого. Не говорил ли он о тех троих, что погибли во время автокатастрофы?

Но нет, как он мог говорить о них! Ведь это ребята Крюгера подстроили ту аварию и стреляли в пассажиров, сопровождающих гроб. Может быть, еще какая-то перестрелка, вроде гангстерской разборки или обмена заказными убийствами: мы убиваем кого-то здесь, в Нью-Йорке, а вы — кого-то в Риме, этакая взаимопомощь… Но зачем тогда им понадобилось хватать на Четырнадцатой улице какого-то случайного прохожего на роль покойника, почему не воспользоваться настоящим трупом? Тем более, что у них определенно был выбор: в результате предположительной перестрелки у них оказалось несколько трупов, ведь Мак-Рэди четко и ясно сказал: «Мы их продырявили»; не его или ее, а их. И с какой стати было красить в черный жертвы перестрелки?

Мак-Рэди сказал: «Конечно в черный».

Мелани на греческом обозначает «черная».

Что значит черный?

Черным был пиджак, черной была подкладка и пуговицы, гроб был…

— О Господи! — ахнул Малони. — Восемь и три!

О Святая Богородица! Ах ты, сукин сын Малони, умница какая, ты подумай! Восемь — от пяти до шести! Ну и гений же ты, Малони, ты снова поймал фортуну за хвост! Все-таки ты сумел разгадать их хитрость, ты проник в их тайные замыслы, ты понял все, что они сделали и собирались еще сделать! Ну и ловкач же ты!

От избытка чувств он выпрямился, встал с корточек.

«Итак, необходимо срочно вернуться в Бруклин и отыскать там девочку, у которой мой пакет. Вы мне больше не понадобитесь, уважаемые господа, ни ты, Пэрсел, ни ты. К., благодарю вас и прощайте!»

Нуждались в них или нет, но именно в этот момент зловещие сообщения появились в начале подъездной дорожки в том самом черном «кадиллаке», который подхватил Малони на Четырнадцатой улице. Малони показалось, что после схватки с Соломоном и его единоверцами они выглядели весьма потрепанными.

«Я слишком близко к победе, подумал он, чтобы остановиться, несмотря на опасность. Я прошел все стадии игры по своей системе, удваивал ставку и отступал, снова увеличивал и еще дальше отступал, но сейчас я решительно намерен добраться до самой Джакарты, где по этой же знаменитой „Системе Малони“ стану играть на тараканьих бегах и на регате китайских джонок, сейчас я готов на все, джентльмены, и вам меня не остановить!»

Он бросился бежать к такси, ожидавшему его на улице.

К, и Парсел уже заметили его и дали задний ход, пятясь к выезду, когда он рванул дверцу такси и скрючился на заднем сиденье.

— Это бандиты, те парни в «кадиллаке»! — сказал он водителю. — Скорей увезите меня отсюда, скорее!

Водитель тут же выжал сцепление и рванул машину с места, по-видимому, в полном восторге от неожиданного приключения, которое хоть ненадолго могло отвлечь его от горьких размышлений о своих неудачливых сыновьях.

— А что, они что-нибудь стащили? — спросил он.

— Они украли порядка полмиллиона долларов, кажется, в Италии.

— Неплохая пожива, — сказал водитель.

— Что и говорить, — сказал Малони. — Дружище, если вы увезете меня туда, где мне не будет грозить опасность быть схваченным и убитым этими бандитами, я дам вам вознаграждение в пять тысяч долларов, что составляет пять процентов от всей суммы, думаю, это будут самые крупные чаевые за всю вашу жизнь.

— Заметано, — сказал водитель.

— Поделим это богатство, — сказал Малони, — какого черта!

Вы бывали в Джакарте?

— Я не был даже в Питтсбурге.

— Джакарта гораздо лучше.

— Охотно верю, — сказал водитель. — А где она, эта Джакарта?

— Джакарта в Индонезии, — сказал Малони. — Это столица Индонезии, которая находится в основании треугольника, вершина которого упирается в Филиппины и указывает на Японию. — Малони вспомнил том энциклопедии «Д — ДР». — В Джакарте существуют потрясающие тараканьи бега, — У меня на кухне эти самые тараканьи бега можно наблюдать каждую ночь, — сказал водитель.

— Смотри, приятель, они нагоняют нас, — сказал Малони, взглянув в заднее окно.

— Не беспокойтесь, не догонят, — сказал водитель и выжал газ до отказа.

Потрясающая гонка, подумал Малони, если только в результате меня не убьют. Почти такая же волнующая, какая была в моей жизни только однажды, но с тех пор прошло много времени, и тогда на карте не стояла моя жизнь и полмиллиона долларов. Тогда единственной ставкой была Ирэн. Она оказалась в роли преследуемой дичи, а я — охотника, и это была настоящая безумная охота, которая началась на углу Уэст-Энд-авеню и Семьдесят восьмой улицы, где жила Ирэн, и закончилась в Клойстерсе.