Эд Макбейн - Голова лошади

— А зачем вам понадобилось столько колец? — спросил Боццарис.

— Простите?..

— У вас в карманах обнаружено семь или восемь колец. Зачем вам столько?

— Ну, женщина вроде Дианы должна иметь выбор, — сказал Майк.

— Он по мне с ума сходит, — сказала Диана.

— Я с ума по тебе схожу, — сказал Майк.

— Значит, по-вашему, вы ничего не знаете о том ограблении, так? — сказал Боццарис.

— Какой цвет ты любишь больше всего? — спросил у Дианы Майк.

— Желтый, — сказала она. — А ты?

— Синий. А кто твой самый любимый певец?

— Синатра. А твой?

— О, конечно, он, Синатра. Ты хочешь, чтобы у нас были девочки или мальчик?

— Трех девочек и троих мальчиков.

— Уведите их отсюда, — сказал Боццарис.

— Тебе нравится гулять под дождем?

— Очень. А с чем ты любишь больше всего пироги?

— С черникой.

— Я люблю тебя.

— Обожаю тебя;

Малони наблюдал, как помолвленную пару выводили из комнаты, и соображал, как бы ему незаметно проскользнуть к столу Боццариса и подсмотреть имя лошадки, нацарапанное на листке блокнота и скрываемое рукой лейтенанта. Если это была честная подсказка и если пиджак, что лежит в библиотеке, в самом деле может подсказать ему местонахождение полумиллиона долларов…

— ..тридцати девяти лет, — говорил Боццарис. — Обвиняется в краже со взломом первой степени. Заявления нет.

В комнате царило молчание. Никто не вставал со скамьи, чтобы подойти к экрану.

— Он здесь? — спросил лейтенант.

— Эндрю Малони, — выкликнул Сэм. — Вы здесь?

— Присутствует! — сказал Малони и вскочил на ноги.

— Хорошо, Энди, подойди вон туда, — сказал Боццарис.

Малони кивнул и направился к экрану. Луч прожектора слепил его, он мог видеть только ближайшего к экрану полицейского, все остальное тонуло в сумраке. Из этого сумрака донесся благожелательный голос Боццариса.

— Прочитать все снова, Энди?

— Да, пожалуйста, — сказал Малони.

— Энди Малони, тридцати девяти лет, — сказал Боццарис. — Ты обвиняешься в краже со взломом первой степени. Хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?

— Я не понимаю обвинения, — сказал Малони.

— Могу объяснить статью, или, по крайней мере, то, что к тебе относится, — сказал Боццарис. — Ты обвиняешься в нарушении статьи 402 Уголовного кодекса штата Нью-Йорк, кража со взломом первой степени, что означает: «Человек, который с намерением совершить какое-либо преступление взламывает дверь и проникает в ночное время в частное жилище другого человека, находящегося в это время у себя дома, и который во время осуществления данного проникновения или во время совершения другого преступления в данном помещении или во время побега из оного, нападает на какого-либо человека». Это обвинение, которое касается тебя, Энди. Что скажешь?

— Никакую дверь я не взламывал и ни какому в жилище не проникал, — сказал Малони.

— Около двенадцати часов прошлой ночью ты взломал дверь и проник в коттедж, принадлежащий мистеру Роджеру МакРэди, хозяину мастерской граверных работ, что находится в муниципальном районе Куинс.

— Меня пригласили зайти в этот коттедж.

— Ты взломал дверь и ворвался в ночное время в жилище, где в это время находился его хозяин, Роджер Мак-Рэди. И в попытке убежать из его жилища ты напал на друга мистера Мак-Рэди, когда он гнался за тобой по кладбищу, что выразилось в том, что ты свалил его на землю. Что ты теперь скажешь, Энди? Такое правонарушение карается лишением свободы от десяти до тридцати.

— Лет? — спросил Малони.

— Да, лет, не месяцев же.

— Это очень большой срок.

— Вот именно. Что ты можешь сказать, Энди?

— А в заявлении говорится, с какой целью я якобы совершил этот взлом?

— Здесь указано, что ты ворвался туда с целью украсть значительное количество виски, а также очень дорогой сыр и колбасу.

Это твой первый привод в полицию, Энди?

— До сих пор у меня не было проблем с полицией, — сказал Малони.

— Если это твой первый привод, — сказал Боццарис, — суд может удовлетвориться денежным залогом. Так что мы отведем тебя в город, чтобы сфотографировать тебя для нашего досье, а потом — в уголовный суд, где произведут судебное разбирательстве, и назначат дату для вынесения приговора. Ты можешь что-нибудь сказать до того, как выйдешь отсюда?

— Да, но я хотел бы сказать вам это по секрету, — сказал Малони, — если вы обещаете сохранять конфиденциальность.

— Я чрезвычайно уважаю доверительность, — сказал Боццарис.

Малони подошел и склонился над столом. Он специально встал слева от Боццариса, чтобы тому пришлось слегка от-. клониться, и его рука съехала с блокнота, где было записано имя лошади. Малони приблизил губы к уху лейтенанта и кинул молниеносный взгляд на написанное карандашом слово: