— Полезайте в машину.
Малони даже подумал, что после этого падения с лестницы у него что-то случилось со слухом, но джентльмен ясно повторил:
«Садитесь же в машину», на этот раз Малони уловил легкий иностранный акцент, но не смог его определить. Джентльмен подтолкнул Малони в бок чем-то твердым, и тот сразу догадался, что это не черенок курительной трубки. Однажды в Гарлеме, когда он поздно вечером возвращался после затянувшейся игры в карты, на него напали грабители, и его ребра до сих пор помнили прикосновение дула револьвера, хотя в данном случае это вряд ли было общепринятое оружие, если принять во внимание его владельца, но все равно револьвер производил впечатление достаточно мощного оружия, которое вполне могло наделать дырок в теле не очень предусмотрительного парня. Поэтому Малони быстро сказал: «А знаете, я как раз собирался сесть в эту машину, сэр», и тут же забрался внутрь. Бородатый влез за ним следом и захлопнул дверцу. Водитель лимузина мягко тронул с места.
— Подбросьте меня к «Эквидакту», — шутливо сказал Малони, — а потом можете весь день отдыхать.
Но никто не засмеялся.
— Это у вас какой револьвер? — вежливо спросил Малони, желая несколько оживить атмосферу гнетущего молчания.
— «Люгер». Заткнитесь.
— Вы, случайно, не шпион?
— Заткнитесь, вам говорят.
— Но я желаю знать, куда мы едем, — заявил Малони.
— Мы едем в международный аэропорт Кеннеди, — сказал бородатый.
— Лично я предпочел бы, чтобы меня доставили к «Эквидакту», — сказал Малони. — И если пожелаете, можете истратить пятьдесят баксов, чтобы испытать судьбу…
— Замолчите же! — оборвал его бородатый.
— Должен сказать, для иностранного шпиона вы прекрасно говорите по-английски, — сказал Малони.
— Он думает, мы шпионы, — бросил бородатый водитель, лысая голова которого блестела, как бильярдный шар.
— Ха! — издал тот короткий смешок.
— Всем кажется, что вокруг одни шпионы, — хмыкнул бородатый.
— Ха! — снова выдохнул водитель.
— А зачем мы направляемся в аэропорт? — спросил Малони.
— Чтобы посадить вас на самолет в Рим, — ответил бородатый.
Они ехали по туннелю Мидтаун, определенно направляясь к бульварам Лонг-Айленда и аэропорту Кеннеди. Сначала ты, грязная крыса Хиджоу, подумал Малони, а теперь еще твои дружки.
Вообразили, что можно вот так запросто дурачить Эндрю Малони?
— Вы знаете, кто я? — спросил Малони.
— Нет.
— То есть я имею в виду, что вы наверняка принимаете меня за кого-то другого.
— Мы не знаем тебя и не принимаем ни за кого-либо.
— И все-таки, джентльмены, мне кажется, вы делаете какую-то ошибку…
— Здесь нет никакой ошибки.
— ..поскольку я — Эндрю Малони, а вовсе не тот, кто вам нужен.
— Нам безразлично, кто ты такой.
— У меня дядя работает судьей, — солгал Малони.
— Ха! — Это среагировал водитель;
Вдруг Малони пришло в голову, что вся эта история — просто изощренная шутка, задуманная одним из его дружков. Зная, что он отчаянно пытается раздобыть денег, они сговорились не давать их ему, а сами наняли двух актеров из «Иквити» и «кадиллак», чтобы довезти его до «Эквидакта» (да в конце концов, разве по дороге в аэропорт нет других ипподромов?), где они встретят его, как только он выйдет из машины, и дружным хором завопят: «С перрым апреля!» — и вручат ему целых пятьсот долларов в хрустящих новеньких банкнотах, чтобы он поставил их на Джобоун. Предположение было вполне допустимым, несмотря на то, что сегодня было уже четырнадцатое апреля, то есть со Дня дураков прошло уже две недели. Но ведь некоторые из его друзей не могли бы вам точно сказать, какое сейчас время суток, не то что назвать точную дату. Ему начинала нравиться эта затея, и он небрежно откинулся на мягкую спинку сиденья.
— Думаю, ребята, вам следует знать, — сказал он, решив поддержать розыгрыш, — что у меня нет паспорта.
— Нету? — спросил водитель.
— Вот именно, — сказал Малони. «Ага, лысый, влип!» — И я не просто, не захватил его с собой, у меня его вообще нет, потому что я никогда не выезжал из страны.
— А паспорт вам и не понадобится, — успокоил его бородатый.
— Тогда, может, вы скажете мне, как я без паспорта попаду в Италию?
— В гробу, — сказал бородатый, и после этих слов ситуация враз перестала казаться Малони забавной шуткой.
* * *
Заведение по гравировке надгробных памятников находилось рядом с кладбищем.
Сердитый апрельский ветер, который не ощущался на улицах Манхэттена, застроенных многоэтажными зданиями, здесь, на просторе, кружил вихри из прошлогодних сухих листьев по дорожке, ведущей к деревянному домику. По бокам дорожки, засыпанной гравием, стояли мраморные плиты, на блестящей гладкой поверхности некоторых из них виднелись выгравированные надписи. Малони бросились в глаза крупные золотые буквы по черному полю: «В память Мартина Коллахэна, любимого мужа, отца и деда, 1896 — 1967». Его невольно пробрала дрожь.
Читать дальше