Шарль Эксбрайа - Ночь Святого Распятия

В церкви мне показалось, будто огромное покрывало опустилось мне на плечи, сковало и спеленало, сделав пленником воспоминаний. Я видел малыша, преклонившего колени у алтаря и читающего "Отче наш" в ожидании Дона* Доминго и его уроков катехизиса. Наверное, он уже давным-давно умер, наш добрейший наставник, который так мечтал, что я поступлю в семинарию. Дон Доминго воображал, будто знания катехизиса и молитв достаточно, чтобы стать одним из князей церкви, словно позабыв, каких усилий ему самому стоило получить место приходского священника в храме Хуан де Ла Пальма, святилище его обожаемой Армагурской Девы. Добряк искренне не понимал, что у мальчишки могут быть более честолюбивые стремления, нежели просто жить до конца дней своих под покровительством Богоматери. Под пристальным взглядом служителя, видимо, угадавшего во мне иностранца, я медленно и осторожно шел от колонны к колонне, и каждый уголок навевал воспоминания, от которых комок подкатывал к горлу. И лишь склонившись у алтаря, я впервые заметил того типа. Я слегка потерял равновесие, голова отклонилась чуть влево, и на долю секунды перед глазами мелькнула тень, сразу метнувшаяся за колонну. В первую минуту мне захотелось подойти и сразу выяснить, не соглядатай ли это, но это значило бы поддаться панике. Стоит почувствовать себя загнанной крысой - и нервы мигом полетят к чертям. И я продолжал медленно прогуливаться по церкви, стараясь выглядеть спокойным и равнодушным. Тем не менее, забредя в какой-нибудь тенистый уголок, я не упускал случая понаблюдать за возможным преследователем. Он тоже напускал на себя безразличный вид, но, когда я скрывался из глаз, явно озирался и нервничал и, лишь снова увидев меня, успокаивался. Да, теперь уж ясно как Божий день, что парень следит за мной... Хотя совершенно немыслимо, чтобы Лажолет мог проведать о моем приезде в Севилью. Меня терзало желание немедленно узнать правду, но для этого надо подловить преследователя и вытрясти из него признание, чего именно он от меня хочет.

______________

* Титул испанских священников. - Примеч. перев.

Этот тип так действовал мне на нервы, что я больше не мог сдерживаться. Может, с моей стороны это и глупо, но я должен был проверить что к чему. Я вышел из церкви, но тут же спрятался в нише портика и стал ждать. Парень тут как тут. Похоже, мое внезапное исчезновение сбило его с толку и почти испугало. Он внимательно оглядел всю площадь, недоумевая, куда я мог подеваться. Наконец, когда незнакомец уже собрался уходить, я незаметно вырос у него за спиной и тихо проговорил:

- Вот он я, приятель...

Парень подпрыгнул, словно невзначай наступил на змею, повернулся и ошарашенно уставился на меня.

- Но... но, сеньор... я... я вас не знаю...

- Так вы, стало быть, очень хотели познакомиться, раз ходили за мной по пятам по всей церкви? А может, и с тех пор, как я вышел из гостиницы?

- Клянусь вам...

Но я взял парня за руку, так и не дав ему закончить фразы.

- А ну, пошли!

Он вяло попробовал сопротивляться, но быстро понял, что удрать не выйдет.

- Оставьте меня в покое, или я позову полицию... - жалобно заныл он.

- Черта с два!

Удар попал в цель. Незнакомец вдруг прекратил борьбу, по-видимому, смирившись с неизбежным.

- Куда вы меня поведете? - пробормотал он.

- Выпить по стаканчику.

Ответ, видно, совсем выбил его из колеи. Парень просто не в состоянии понять, что происходит. И вот, взявшись под ручку, мы пересекли площадь Ла Пальма и вошли в маленькое, затененное кафе. Там мы устроились за столиком подальше от двери, под самой афишей, оповещающей, что Мигель-Луис Домингин намерен участвовать в корриде в первое воскресенье ярмарки в севильской Маэстрансе. Хозяин кафе явно не расположен суетиться понапрасну, и, даже не поднявшись с табурета за стойкой бара, спросил:

- Господам не угодно чего-нибудь выпить?

По тону кабатчика совершенно ясно, что его бы ничуть не обидел ответ, что, мол, нет, мы зашли просто так. По крайней мере, это избавило бы его от необходимости шевелиться. Но я заказал херес. Хозяин кафе тяжело вздохнул и, как истинный андалусец, для которого время не имеет особого значения, ибо здесь принято считать, что торопиться не следует ни с работой, ни со смертью, довольно долго искал бутылку, потом два чистых бокала. Короче, мы проторчали в кафе уже добрых пять минут, пока хозяин, лениво волоча ноги, добрался до нашего столика. Очевидно, каждое лишнее движение настолько ему претило, что парень и не подумал нас обслуживать. Он лишь поставил на стол бутылку: