Марина Крамер: Черная вдова, или Ученица Аль Капоне

– Не кричи, поняла. Целую тебя.

– И я тебя.

– Все, в «Парадиз», Юрец! – велела Марина, убирая трубку в карман.

Но, едва джипы отъехали от салона, как из переулка вылетели четыре «патрульки», блокируя со всех сторон. А за ними из припаркованного недалеко автобуса выбежали «маски-шоу» и, направив в стекла автоматы, заставили всех выйти. Пацанов тут же уложили на асфальт, завернув руки. Марина же не шелохнулась даже, осталась стоять, наотрез отказываясь присоединиться к своей охране.

– Вы не имеете права заставить меня лечь на землю, – твердо изрекла она, глядя в прорезь маски самого старшего из омоновцев. – Если нужно, обыщите меня, но на остальное не надейтесь.

Ее поставили к капоту «Хаммера». Позвав девчонку-кинолога, велели раздвинуть ноги и опереться на капот руками. Девчонка обшарила карманы, но не нашла ничего, кроме пачки «Вог», зажигалки и мобильного.

– Коваль Марина Викторовна? – произнес, заглядывая в паспорт, подошедший оперативник.

– Да.

– Вы задержаны по подозрению в организации покушения на Егора Малышева, кандидата на пост мэра, – отчеканил он.

– А президента Кеннеди, случайно, не я шлепнула? – поинтересовалась Марина, вызвав приступ веселья у своей охраны.

– Разберемся! – спокойно пообещал опер, не реагируя на хамство. – Пройдемте со мной.

– Отпустите мою охрану.

– Если у них все в порядке, непременно отпустим, – заверил он.

– Макс, позвони Егору и Розану, – попросила Коваль, глядя в бритый затылок телохранителя. – Вас сейчас отпустят.

– Да, Марина Викторовна, – глухо отозвался лежащий вниз лицом Макс.

Ее отвезли в СИЗО, закрыли в одиночку – все же есть преимущества у известных людей. Была бы буфетчица Клава, упекли бы в камеру человек на сорок. А так – какой-никакой комфорт…

Марина сбросила норковую шубу на нары и заметалась по крошечному помещению. Сам факт задержания ее не испугал – плавали, знаем. Мучило другое – кто опять пытается надавить на Егора? Опять как-то очень уж удачно: он не пострадал, но шуму много, а Коваль вообще закрыли. Неужели это действительно лахудра Света оказалась такой ушлой девицей? Может, зря она не послушалась Розана и не убрала нахалку по-тихому? А что, ну имели бы менты еще один «висяк». Все равно не доказали бы, как не доказали причастность Коваль к смерти Лодочника, Мастифа, Воркуты и его амбалов. Нет, пожалела! Сидит вот теперь вся при макияже и прическе в вонючей камере СИЗО, вместо того чтобы лежать в постели с любимым мужем. Словом, снова здорово…

Марина брезгливо скинула на пол вонючий матрас, ногой отшвырнула его к противоположной стене, села на нары и задумалась. Окошко в двери открылось, и на пол упала пачка сигарет и зажигалка. Коваль подобрала, поблагодарив расчувствовавшегося конвоира. Покурила, снова села на нары и, облокотившись о стену, закрыла глаза.

«Видимо, я здесь надолго. Скоро второй тур, и менты ни за что не пойдут на уступки, разве что сам Егор сможет на кого-то надавить. Очень не вовремя все, хуже не придумаешь».

Устроившись кое-как на непривычном ложе и положив под голову шубку вместо подушки, Марина задремала. Утром разбудил лязг окошка – завтрак. Счастье, что ее организму он не нужен. Она пихнула чашку обратно, взяв только кружку с чаем.

– Ну, извини, куколка, разносолов не будет! – заржали за дверью.

– Иди на хрен! – посоветовала Коваль, глотая мерзкое пойло, отдаленно напоминающее чай с сахаром. Да, на такой еде она долго не протянет.

Словно в издевку, в соседней камере кто-то горланил «Ах, какая женщина! Мне б такую!».

– Суки, – пробормотала Марина, догадываясь, что этот концерт заказала охрана. Они по очереди заглядывали в окошко, изучая диковинную арестантку с ног до головы. Коваль даже не поворачивалась уже, услышав лязг замка.

– Не надоело? – мрачно поинтересовалась она у очередного наблюдателя.

– Нет! – заверили из-за двери.

– Уроды, – процедила она, беря сигарету.

Так прошел весь день, даже к следователю не вызвали, но ничего – держать больше трех суток они не имеют права, потерпеть осталось не так много.

Ночью Коваль, неожиданно для себя крепко уснувшая на жестких, неудобных нарах, проснулась оттого, что кто-то пытается стащить с нее брюки. Резко задрав колено, попала в челюсть. Человек взвыл, отскакивая. Ослепленная бешенством, Марина накинулась на худосочного ублюдка в форме, молотя его по чем попало. Он настолько обалдел, что и не сопротивлялся даже. Разбив ему коленом нос, выбив передние зубы и хорошенько пнув в пах, Коваль выкинула его в открытую дверь и заорала, что было сил: