Марина Крамер - Королева мести, или Уйти навсегда

Выходило, что никак – яркий фонарь освещал большую площадь, и добраться до ворот, минуя ее, было невозможно. Пришлось пойти на крайние меры, иначе не выбраться.

Подобрав большой осколок стекла, Коваль бегом направилась к сторожке у ворот. Взлетела по ступенькам, рванула дверь и, схватив за спортивную кофту обалдевшего и растерявшегося охранника, приставила к его горлу кусок стекла:

– Тихо, не дергайся – и ничего не случится. Ключи от машины доставай. – Парень с опаской покосился на ее оружие, уже немного оцарапавшее кожу, пошарил на столе и протянул ключи. – Нет, так не пойдет – ты со мной. – Сунув руку в карман его брюк, Марина вытащила пистолет. – О, отлично, гораздо лучше, чем это… – Отбросив осколок, она ткнула пистолет охраннику под ребра, и они пошли к машине, которую он еще не успел загнать в гараж. – Ну, заводи, чего ждешь?

– Может…

– Не может! – отрезала Коваль, не сводя с него глаз. – Ты вывозишь меня отсюда, и я тебя отпускаю. Как ты понимаешь, о нашей мимолетной встрече лучше умолчать, да?

– Кадет меня грохнет, – пробормотал парень, заводя мотор.

– А выбора-то нет, – сообщила она, достав из бардачка пачку сигарет. – Не Кадет, так я тебя грохну, а так хоть до утра доживешь. Не копайся, выезжай. Чем быстрее поедем, тем выше шанс остаться в живых.

На другой конец поселка по объездной дороге приехали быстро, и Маринина охрана, сонная и помятая, скрутила водителя, заперев в подвал под гаражом. Завтра Коваль собиралась сделать так, чтобы он исчез из поселка и из города тоже, – как-никак, помог, нужно быть благодарной.

Когда Марина ввалилась в дом, Хохол взвыл от увиденной картины, да она и сама, глянув в зеркало, пришла в ужас – не лицо, а карнавальная маска, жаль, что не Хэллоуин, получила бы первый приз…

– Господи, – бормотал Женька, обнимая ее и прижимая к себе. – Где ж ты была, родная моя?

– А то ты не знаешь! – огрызнулась вдруг она. – Тебе ни разу не приходило в голову выяснить этот вопрос? И еще о любви кто-то вякал! – Марина оттолкнула его и пошла в ванную, чтобы скинуть, наконец, пропахшие подвалом вещи и принять нормальную человеческую ванну. Уже на лестнице обернулась и, не глядя на Хохла, приказала: – Валерку вызови, пусть приедет – у меня нос сломан, надо что-то делать.

«О господи, какое же это наслаждение – лежать в ванне, полной пены, в теплой воде, в своем доме…» Ее беспокоило лицо и нос – все же неделя прошла, перегородка начала срастаться, придется, видимо, ложиться в больницу на пластику, ничего не попишешь…

В дверь постучали.

– Что тебе? – недовольно спросила Коваль, прекрасно зная, что это Хохол идет выяснять отношения, а ей совсем этого не хотелось.

– Поговорить.

– Не о чем.

Дверь отлетела, выбитая сильным ударом, на пороге вырос разъяренный Женька.

– Ну, что остановился? – спокойно поинтересовалась она, погружаясь в пену по подбородок. – Давай, говори, раз уж здесь. И не смотри на меня коровьими глазами – терпеть не могу.

Он сел на край ванны, не сводя глаз с разбитого лица. Марина насмешливо наблюдала за ним, понимая, что не права в своих обвинениях – что мог сделать Женька, как помочь? Да никак – было бы только хуже, и он понял это раньше, чем она. И потом дураку ясно, что убивать ее Кадету резона не было, хотел бы – давно бы уже она сидела на облачке вместе со своим Малышом.

– Ну, чего молчишь?

Вместо ответа он соскользнул в воду как был, в спортивных брюках, обхватил ее ручищами и принялся целовать мокрое тело, покрытое белыми сугробчиками пены.

– Больно, Женька! – охнула Марина, когда он слишком сильно сжал ее в объятиях.

– Что, котенок, опять ребра?

– Не знаю… Нос вот набок, это да… – она потрогала переносицу пальцами. – Так и буду на Бабу-ягу походить.

– Подлечим, – прошептал Женька, целуя ее в шею.

– Как Егор?

– Нормально вроде, только спит плохо, все время вскакивает, плачет. Дашка с ним ночует. Может, выбираться отсюда будем? А то в мокрых брюках как-то… – и Хохол сделал попытку встать.

Коваль со смехом опрокинула его обратно в воду, зацепившись за шею:

– Нет, терпи! Я тебя не звала, сам ввалился. Скажи честно, пес трусливый, – ты хоть немного переживал? – Она села на него и пристально посмотрела в глаза. – Ты хоть на пять минут задумался о том, что я там терплю, а?

Хохол вздохнул, потрогал пальцем ее фиолетовую скулу и разбитый нос, убрал мокрые волосы со лба, украшенного синяком, потом прижал к себе, поглаживая по спине. Марина прекрасно знала, что абсолютно напрасно задает эти вопросы, – конечно, переживал, конечно, задумывался, разумеется, не спал ночами, сидя на кухне с сигаретой и кружкой чифиря. Но что он мог сделать? Вломиться к Бесу и устроить там перестрелку? Не факт, что удалось бы, не факт, что ее тогда просто не пристрелили бы, едва завидев его пацанов. Нет, все правильно – нужно было тупо сидеть и ждать развязки, ничего не попишешь. И давить теперь ему на больную совесть просто нечестно.