Марина Крамер - Королева мести, или Уйти навсегда

– Хватит, я тебе сказал! Возьми себя в руки!

Холодный душ вернул подобие здравого смысла, Коваль растерлась полотенцем и высушила волосы, подколов их кверху деревянными шпильками, вышла на кухню, где ждал Женька, сваривший кофе с корицей. Сев на высокий табурет у барной стойки, она потянулась за чашкой, но Хохол перехватил руку, сжав пальцы:

– Я прошу тебя в последний раз – подумай, может, останешься?

– Нет.

– Ну я так и знал, – махнул рукой Хохол. – Пей кофе, пора ехать, скоро такси подойдет.

Осталось самое тяжелое – войти в спальню и проститься с ребенком…

– Будешь реветь – не пущу! – предупредил Женька, задержав ее перед дверью, и Марине пришлось держаться, хотя это было так больно и тяжело, что, казалось, разорвется сердце. Поцеловав спящего Егора, она опрометью бросилась вон из комнаты, чтобы только не дать себе заплакать, иначе уже не остановится, так и будет реветь всю дорогу. Полусонная, растрепанная Ветка в халате спустилась вниз, выслушала все Женькины наставления, крепко обняла подругу, пообещав, что звонить отцу будет регулярно и за Егором следить лучше, чем за собой.

– Маринка, ты береги себя…

– Как получится, – процедила Коваль, стараясь не смотреть на нее. – Все, Хохол, поехали!

Марина молчала по дороге в аэропорт, молчала весь перелет до Москвы, молчала, проходя таможню, молчала, сидя в такси, везущем их в Домодедово…

От тишины звенело в ушах, но она упрямо не произносила ни слова, боясь разрушить создавшийся купол. Хохол поглядывал настороженно, но тоже не рисковал заводить разговоры. Не выдержал он уже в самолете, развернул ее к себе, встряхнул за плечи:

– Прекрати, я прошу тебя! Ты сейчас выглядишь так, словно кто-то умер.

Коваль посмотрела ему в глаза и только вздохнула тяжело, закусив губу. Женька подозвал стюардессу и заказал текилу, едва не силком влив в Марину целый стакан. В первом салоне, кроме них, никого не было, а потому она без зазрения совести напилась и отключилась, проспав весь полет как убитая, а очнулась уже дома, в спальне, раздетая и заботливо укрытая одеялом.

«Да-а, вот это расслабилась – не помню даже, как домой попала! И голова разламывается – похмелье…»

Кое-как поднявшись с постели, Коваль, схватившись одной рукой за голову, побрела в душ, но сил встать в кабину не хватило, она опустилась на коврик возле джакузи и замерла, обняв руками колени. В этой позе и нашел ее Женька минут через двадцать:

– Вот ты где! А я в спальню зашел – нет, думал, ты вниз пошла.

Марина подняла на него мутные глаза и приподняла рукой подбородок, упираясь локтем в колено.

– Что смотришь? Красавица?

Он сел рядом, притянул к себе, убирая с лица волосы.

– Красавица. Попробуй докажи, что это не так.

Она помотала головой и застонала:

– Го-о-споди, зачем ты дал мне так напиться? Я же сдохну до вечера…

– Сейчас душ примешь, чайку горяченького, и на улицу пойдем. – Женька поднял ее на ноги, сунул в кабину и открыл воду.

Водные процедуры, однако, не принесли облегчения, и чай с лимоном, и почти час, проведенный в беседке на улице, видимо, не в похмелье было дело. Они сидели в беседке, Женька курил, а Марина даже думать о сигаретах не могла без отвращения.

– Марина Викторовна! – заорал вдруг из сторожки у ворот Костя. – Тут такси подъехало, говорят, к вам!

– Сейчас гляну, – Женька выбросил окурок и направился к воротам.

Марине было абсолютно безразлично, кто и зачем приехал, она никого не хотела видеть и слышать. Но этот гость поразил ее своим появлением, потому что это оказался брат. Оттолкнув растерявшегося на долю секунды Хохла, Димка ринулся к ней и схватил за борта куртки, легко подняв и со всей дури швырнув в снег.

– Ты… ты… тварь, сука, чтоб ты сдохла, тварь!

Коваль обалдела, попыталась встать, но он не дал, пнул ногой в живот, она скорчилась и снова упала. От ворот бежали охранники, отец и Хохол, но Димка, казалось, не понимал, что делает, он снова подскочил к Марине и, рывком подняв на ноги, врезал по щеке так, что она на какой-то момент ослепла от боли.

– Сука… нашлась на мою голову! Почему ты не сдохла еще тогда, в детстве?! Какого хрена… ты влезла в нашу семью?!

Продолжить вдохновенную речь ему не дал Хохол, с размаху ударивший Дмитрия кулаком в печень и заставивший того сложиться пополам.

– Ах ты, фраер в погонах! Вы только это и можете – женщину ботинками пинать, мужику-то врезать очко бы сыграло?!

– Женя… не смей… – прохрипела Коваль, видя, что он заносит руку для очередного удара. – Не смей, я запрещаю…