Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

«Черт! Он даже не сообразил пригласить меня на чашку кофе!» – подумала я в смятении.

– Нет, ну мне неудобно, – забормотала я.

Незнакомец продолжал рассматривать меня прищуренными светлыми глазами.

«Ты становишься навязчивой!» – сурово предупредил внутренний голос. Но я на него наплевала.

– Я вам очень благодарна. Понимаете, машина мне нужна для работы…

Я умолкла. Если он и сейчас ничего не спросит – значит все. Сажусь за руль и уезжаю. Навязываться дальше просто неприлично.

Незнакомец сунул в карман грязный носовой платок и спросил:

– А где вы работаете?

Ура!

– Я работаю корреспондентом в журнале «Морячка», – отчиталась я добросовестно. – Слышали о таком?

– Нет, – ответил незнакомец, разглядывая носки своих кроссовок. Он действительно был очень высоким. Наверное, метр девяносто, или чуть выше. – Я в этом городе новый человек.

– Новый? – переспросила я заинтересованно.

– Новый, – подтвердил незнакомец. Поднял на меня глаза, усмехнулся и добавил:

– Очень рад, что смог вам помочь… коллега.

И не успела я ничего сообразить, как незнакомец развернулся и направился к своему пикапу. Забросил чемоданчик с инструментами в кузов, ловко перемахнул через закрытую дверцу автомобиля. Заурчал разбуженный двигатель. Незнакомец посмотрел на меня и махнул рукой. Я ответила ему вялым жестом.

«Коллега»? Что это значит?

«Шевроле» плавно тронулся с места. Проехал мимо меня, и я увидела надпись, сделанную желтой краской на белом боку: «Осенняя звезда».

Рядом был нарисован логотип радиостанции желто-красный кленовый лист, похожий на канадский флаг.

И только тут я сообразила, что моим спасителем был новый радиомагнат, удачливый конкурент покойного Терехина, Иван Дердекен.

Я плюхнулась на сиденье моей машины и минуту просидела неподвижно, тупо глядя себе под ноги.

Вот это да!

Это была единственная фраза, вертевшаяся у меня в мозгу.

Вот это да!

Не знаю, к чему она относилась. То ли к сногсшибательной внешности нового радиомагната, то ли к тому состоянию, в которое он меня вогнал за десять минут.

Не знаю.

Могу сказать совершенно точно: влюбчивой вороной я никогда не была. Более того у меня хроническая аллергия на словосочетания «красивый мужчина» и «любовь с первого взгляда». Красивый мужчина в моем представлении ассоциируется с павлином. Распустит хвост, и нет ему больше ни до кого никакого дела. А уж любовь с первого взгляда, по-моему, порождение безвкусного дамского романа!

Нет, в Ивана Леонидовича Дердекена я, конечно, не влюбилась. Но впечатление, которое он на меня произвел, можно было сравнить только с землетрясением.

Трудно устоять на ногах.

Я медленно развернулась, кое-как впихнула ноги под приборную доску и захлопнула дверцу. С некоторым суеверным страхом повернула ключ зажигания, и машина откликнулась ровным гулом мотора.

Все в порядке. Можно ехать.

Минуту я соображала, куда мне отправиться. Может быть, вернуться на радиостанцию и взять интервью у ее владельца? Вот и повод для продолжения знакомства!

Но тут возмутилось мое самолюбие.

«Нет! – решительно ответило оно. – Это уже просто неприлично! Потерпи хотя бы пару дней!»

Я с тяжелым вздохом согласилась. Выехала с обочины на дорогу и поехала в город. Домой.

Вечером ко мне явился Лешка.

– Как дела? – поинтересовался он мрачно.

– Нормально, – ответила я.

– Новости есть?

– Ты про кого? Про Терехина? – уклонилась я от лобовой атаки. Я прекрасно понимала, что им движет другой интерес. Он хочет знать, познакомилась ли я с господином Дердекеном. И если да, то какое впечатление он на меня произвел.

– Про Терехина? – повторил Лешка удивленно. И тут же сообразил:

– Ах, да! Терехин!

Помолчал и спросил безо всякого любопытства:

– Нашла криминал?

– Наоборот, – ответила я. – Ничего подобного. Профессор Штерн дает голову на отсечение, что смерть наступила от сердечного приступа.

– Выходит, у пациента было сердце, – сделал вывод Лешка.

– Было, – согласилась я.

– А так – не сказал бы.

– Ты, что, был с ним знаком? – удивилась я.

Лешка замялся.

– Не близко. Терехин состоял членом яхт-клуба. Ну, виделись с ним, конечно.

– Понятно.

Мы немного помолчали. В мою комнату заглянула мама и бодро позвала:

– Молодежь! К столу!

– Пошли, – поддержала я. – Я еще ничего не ела.

Мы переместились на кухню. Лешка, как свой человек и почти что член семьи (в глазах родителей), настаивает на отсутствии церемоний. Поэтому в столовой мы едим только по великим праздникам.