Шарль Эксбрайя - Овернские влюбленные

— В мое время, когда в доме кто-то умирал, все часы останавливали.

— Не всем удалось пожить в средние века, — невозмутимо парировал Антуан.

После того как шаги мадемуазель Мулезан и Вермеля затихли в саду, Лепито тоже собрался уходить. Старший клерк задержал его.

— Хочу сказать вам пару слов, Франсуа.

— Вот как? Ну что ж, выкладывайте, старина!

— Я должен просить у вас прощения за то… за то, что собирался сделать по приказу мсье Дезире…

— Ладно, забудем об этом.

— Войдите в мое положение.

— Я и так все понял…

— …и не держите на меня зла, когда вы станете… короче, потом.

— Успокойтесь, я уже выкинул это из головы.

— Честное слово?

— Клянусь.

— Благодарю вас!

Появление Мишель Парнак прервало это изъявление взаимных симпатий. При виде девушки Франсуа подскочил от досады. Зато Антуан заговорщически улыбнулся.

— Добрый вечер, мадемуазель Мишель… Я как раз ухожу. Мы с Франсуа немного задержались, потому что говорили о вас.

— Обо мне?

Лепито попытался угомонить старшего клерка, решившего оказать ему услугу.

— Прошу вас, Ремуйс!

— Вы только посмотрите, мадемуазель, как он смущен! И знаете почему? Другой темы, кроме «мадемуазель Парнак» для него не существует. Он просто замучил меня.

— Ну сколько можно, Ремуйс? Прекратите!

— Хорошо-хорошо, умолкаю. У меня никакого желания выболтать эту очаровательную тайну. До свидания, мадемуазель! Франсуа, до свидания…

Молодые люди проводили Ремуйе глазами, помолчали.

— Это правда? — наконец спросила Мишель.

— Да нет, конечно!

— Тогда почему он это говорит?

— Воображает, будто я в вас влюблен!

— А вы опять скажете, что это не так?

— Ну конечно, что же еще?

— Я вижу, вы все такой же трусишка!

— Умоляю вас, оставим этот разговор!

— Не понимаю: какой смысл прятаться! Ведь все уже знают, что мы любим друг друга. Ну что может помешать вам любить меня?

— Уверяю вас, Мишель…

— Ах, лучше молчите! Ну кто, скажите, сумеет любить вас больше меня. Кто, лгунишка? И в конце-то концов я единственная дочь мэтра Парнака… Это тоже кое-что значит, разве я не права?

— Но в конце-то концов, Мишель, что вы во мне-то нашли?

— Как что, вы же ужасный растяпа. Что может быть лучше мужчины, у которого вечно такой вид, будто он с луны свалился… Вы прозрачны, Франсуа, как стекло, это просто восхитительно, водить вас за нос… в ваших же интересах, — заливалась довольная Мишель.

— Очень мило с вашей стороны, но я предпочитаю передвигаться самостоятельно.

— Господи, Франсуа, неужто вы не понимаете, что совершенно на это не способны?

— С меня хватит. Я, пожалуй, пошел.

— Однако вы забыли принести мне свои соболезнования, Франсуа! Печально, что вам приходится напоминать такие вещи.

— Простите… Благоволите принять мои… Нет, к черту! Ваш дядя ненавидел меня, и я платил ему той же монетой!

— Наконец-то вы говорите искренне! Не стану скрывать, я не ожидала от вас такой правдивости!

В это время в дверь постучали.

— Тут кто-нибудь есть?

— Соня! — растерянно пробормотал Лепито.

Мишель смерила его подозрительным взглядом.

— Вы зовете мою мачеху просто по имени?

— О, это по привычке.

— По привычке?

— Да, когда мы тут говорим о мадам Парнак без посторонних… короче говоря, немного фамильярничаем… но это все из-за большой нежности…

— Нежности?

— Ну да, коллективной… вернее сказать, из-за привязанности…

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы испытываете коллективную привязанность к Соне?

— Но… потому что она — супруга мэтра Парнака.

— Вы что, меня за дуру принимаете?

— Нет, за кого угодно, только не за дуру.

В окно они видели, как Соня спустилась в сад.

— Что-то вы темните, Франсуа… и похожи на клятвоотступника. Может, вы не так уж равнодушны к моей мачехе?

— Вы с ума сошли!

— Не знаю… Во всяком случае, еще раз предупреждаю: я этого не потерплю!

— Господи боже мой! Оставьте меня в покое! Займитесь наконец своим делом!

— Вот именно, дорогой мой Франсуа, это как раз мое дело, и только из упрямства вы не хотите этого признать. До свидания.

Сделав вид, будто раскладывает оставшиеся на столе досье, Франсуа подождал, пока Мишель отойдет подальше, а потом побежал догонять Соню. Он догнал ее на улице Поль-Думе.

— Мадам Парнак!

Молодая женщина с притворным удивлением обернулась.

— Мсье Лепито?

— Мне необходимо поговорить с вами, это очень важно, — прошептал он.