Шарль Эксбрайя: Овернские влюбленные

— Я… я не разрешаю вам…

— Молчать! Я один могу здесь что-либо разрешать или запрещать! — И, выдержав довольно мучительную для Франсуа паузу, мсье Дезире язвительно добавил: — Итак, мы изображаем юного менестреля и поем серенады жене хозяина? Чтобы хвастать потом перед приятелями, выставляя на позор дом Парнаков? Так вот, каналья, зарубите себе на носу, я этого не позволю!

— Это неправда!

— Что неправда?

— То, что вы сейчас сказали! Я люблю ее, я просто люблю ее, вот и все, и ничего больше.

— Каков нахал — говорит мне о любви к жене моего же брата!

— Но ведь это святая истина!

— Мсье Лепито, да вы просто начисто лишены чувства порядочности! Я боюсь, что это убьет Альбера, иначе тут же сообщил бы ему о ваших безобразиях… Хотя нам он все равно не поверил бы… Эта шлюха его просто околдовала! Что это вы вытаращились? Не знаете, что она шлюха! Ну конечно, только такой кретин, как вы, можете это не заметить. В любом случае совершенно ясно одно: вы должны немедленно убраться из этого дома.

— Вы меня прогоняете?

— Вам лучше без скандала подать прошение самому.

— Никогда!

— Вот как?!

— Мне здесь неплохо и работа нравится…

— Так-так, решили держаться поближе к Соне и продолжать свои гнусные игры?

— Думайте что хотите, но я не уйду!

— Поживем — увидим. Пошлите-ка ко мне Ремуйе.

Ремуйе провел в кабинете мсье Дезире более получаса. Вернулся он красный и встревоженный. Поджидавшему старшего клерка Франсуа никак не удавалось встретиться с ним взглядом. Полдень уже наступил, но Вермель и мадемуазель Мулезан, почувствовав, что происходит что-то необычное, никак не решались уйти обедать. Старший клерк не оставил без внимания слишком откровенный маневр снедаемых любопытством стариков.

— Что это вы застряли сегодня в конторе? — рявкнул он.

— Но, Антуан, мы с мадемуазель Мулезан… — вяло начал Вермель.

— Убирайтесь! Мне надо поговорить с Франсуа наедине!

— Нас никогда не интересовали чужие секреты, — заметила обиженная старая дева. — Нескромность нам совершенно не свойственна.

— Дожить до ваших лет и так и не избавиться от иллюзий — ну что может быть прекраснее?!

Когда надувшиеся скромники закрыли за собой дверь, Антуан повернулся к Лепито.

— Мсье Дезире жаждет вашей крови.

— Я знаю.

— И он своего добьется.

— Это еще посмотрим!

— О, уверяю вас, тут все однозначно. Он поручил мне выставить вас за дверь из-за какой-нибудь профессиональной ошибки.

— Какой подлец!

— Совершенно с вами согласен.

— Надеюсь, вы послали его к черту?

— Нет, разумеется.

— Что? Вы заодно с этим подонком против меня?

— Презирайте меня, осыпьте ругательствами, старина, но я просто обязан совершить эту маленькую подлость ради собственного благополучия. Понимаете, Франсуа, мне уже сорок лет и я как проклятый работаю, чтобы стать нотариусом у себя на родине… В том городке три тысячи душ… Через год место освободится. Без моральной и финансовой поддержки Парнаков все мои мечты обратятся в прах. А поэтому, при всей моей к вам симпатии, придется принести вас в жертву.

— И вам не противно, а?

— Что делать, старина, — сама жизнь отвратительна.

— Так что же вы намерены предпринять?

— Вы оказали бы мне громадную услугу и помогли сохранить остатки уважения к себе, если бы уволились по собственному желанию, — смиренно предложил Антуан.

— И не надейтесь!

— Это ваше окончательное решение?

— Да, и бесповоротное.

— Паршиво, старина… вы, видимо, желаете, чтоб я поступил как последняя сволочь… Ну что ж, раз вы этого хотите? У меня-то ведь нет ни малейшего призвания к мученическому венцу.

Франсуа с любопытством поглядел на Антуана.

— И что же вы собираетесь делать?

— О, это очень несложно… Все мелкие погрешности, ошибки, которые вам раньше прощались, надо слегка, чуть-чуть преувеличить и составить солидное досье… боюсь, что после этого вам вообще придется расстаться с нашей профессией… Прошу вас, Лепито, подумайте… Зачем терять любимую работу?..

— Все эти мерзости подсказал вам мсье Дезире?

— Разумеется…

— Я пойду к нему!

— Не делайте этого!

Немного поколебавшись, Франсуа снова сел.

— Пожалуй, вы правы. Я готов убить его!

Франсуа ушел из конторы, заявив, что к завтрашнему дню обдумает положение и окончательно решит, как быть. А там, чем черт не шутит, вдруг мсье Дезире немного успокоится за ночь? Старший клерк воспринял такое предположение весьма скептически.