Шарль Эксбрайя: Счастливого Рождества, Тони!

Это сообщение погрузило меня в некоторую растерянность, и, признаюсь, я довольно глупо брякнул в ответ:

— Очень красивое имя…

Банальность ответа явно удивила секретаршу.

— Вы находите?

— Вне всяких сомнений.

Я прикусил губу, потому как едва не ляпнул, что так звали мою маму. А секретарша, полуприкрыв глаза, пробормотала себе под нос:

— Мне нравится имя Тони… очень оригинально…

Что это, попытка вскружить мне голову? Какая нелепость! И я, поблагодарив Сюзанну (раз уж ее так зовут) за любезность, начал тихонько пятиться, но не успел переступить порог, как секретарша подала новую реплику:

— Надеюсь, мы еще увидимся? Вы мне куда больше нравитесь, чем ваш коллега!

Может, она все-таки дура или хочет намекнуть, будто знает нечто такое, о чем на работе сказать нельзя? Любопытно… И я снова подошел к ее столу.

— Так вы видели Тривье?

— Разумеется… Он, как и вы, приходил к месье Турнону.

— Сюзанна… Бертран Тривье был моим лучшим другом… вот уже десять лет… до сих пор не могу поверить, что его больше нет… Я должен поймать того, кто убил Бертрана!.. Вы можете мне помочь?

Прежде чем ответить, секретарша долго смотрела на меня своими большими и печальными, как у коровы, глазами.

— Вы… вы, должно быть, умеете любить… — проникновенно заметила она. — А ваш друг вообще не обратил на меня внимания. Мне показалось, что он воспринимает меня как часть обстановки этой комнаты… И в этом он был глубоко неправ, месье Лиссей… Секретарша, много лет проработавшая в одной фирме, волей-неволей узнает немало интересного…

— Например, о Марке Гажане?

— В частности, и о нем…

Я, от волнения вцепившись в столешницу, нагнулся к самому лицу Сюзанны.

— Послушайте… Я думаю, нам имеет смысл обсудить все это подробнее…

— Возможно.

— И где я могу найти вас после работы?

— Я живу на улице Траверсан, у самой площади Мокайю на… четвертом этаже, слева. Жду вас после восьми вечера… Может, вы отведете меня куда-нибудь поужинать?

Я не успел ответить, поскольку месье Турнон, выскочив из кабинета, бесцеремонно вмешался в наш разговор. Похоже, его так и трясло от ярости.

— Сюзанна! Это… это постыдно!.. Отвратительно! Так бросаться на шею первому встречному! И в следующий раз, когда вам вздумается разыгрывать столь смехотворные сцены соблазнения, будьте любезны хотя бы выключить интерфон! Не заставляйте меня слушать ваши глупости!

Я расстроился, что стал невольной причиной этой грубой выволочки, однако Сюзанна, судя по всему, отнеслась к упрекам шефа с невозмутимым хладнокровием. Когда Турнон, окончательно выдохшись, наконец умолк, секретарша вскинула на него глаза.

— Ты чертовски действуешь мне на нервы, Эрнест, — спокойно заметила она. — Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет?

Месье Турнон, по всей видимости, хотел разразиться новой гневной речью, но запнулся, искоса поглядел на меня и, покраснев до ушей, исчез в кабинете.

— Ревнует, — все так же спокойно пояснила секретарша.

— Так я и подумал. И все-таки в следующий раз вам лучше бы и в самом деле выключить интерфон.

Она пожала плечами:

— Если б вы только знали, до какой степени мне на это наплевать!

По дороге в Кодран, к мадам Гажан, я раздумывал, что собирается рассказать мне Сюзанна. А вдруг это просто-напросто ребяческая уловка? Ведь не исключено же, что секретарше только хотелось провести вечерок в моем обществе, — Турнон-то наверняка не самый веселый компаньон… А кстати, означенный Турнон начинал меня всерьез интересовать — уж очень не схожи те два лица, что он показал мне всего за несколько минут. Ревнивец, устроивший любовнице сцену, несмотря на присутствие постороннего, нисколько не походил на отрешенного от земных дел и озабоченного исключительно научными проблемами директора завода. Так когда же он лгал? Мне казалось совершенно невероятным, чтобы человек, так страстно влюбленный в свою секретаршу, мог ничего не знать ни о чувствах, ни о личной жизни подчиненных. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что Турнон нарочно устроил спектакль. Вот только зачем? Настроение у меня поднималось — я чувствовал, что вышел на след. Возможно, он никуда не приведет, но чем черт не шутит… В окружавшем меня густом тумане загадка Турнона казалась неким огоньком, и даже если она не имеет особого отношения к делу, разобраться в ней все же очень любопытно.

От Сальваньяка я знал, что мадам Гажан живет в Кодране — западном пригороде Бордо, на улице Лоншан. Отправляясь туда, я понятия не имел, дома она или нет, но предпочитал проездить впустую, чем предупреждать о своем появлении особу, которую намеревался подвергнуть самому серьезному допросу. Мне хотелось застать ее врасплох. Кроме того, даже в случае неудачи я все же получу некоторое представление о психологии этой Эвелин, взглянув на дом и на квартал, где она живет. Я очень верю во влияние окружающей обстановки на духовный склад человека и не сомневаюсь, что у обитателей нынешних крупных агломераций в конечном счете сложился совершенно особый менталитет.