Шарль Эксбрайя - Семейный позор

— Не надо! Без тебя обойдемся! Пошли, отец!

— Я за тобой, малыш.

Тони Салисето и Луи Боканьяно погрузились, по-видимому, в какие-то сложные расчеты. Когда Элуа ногой распахнул дверь, оба бандита открыли рты от удивления. Больше всего их потряс вид старика с самострелом на плече. Наконец Тони, стряхнув оторопь, спросил:

— Что все это значит, Маспи?

— Я решил отдать тебе визит.

— На драку нарываешься? — И он полупрезрительно-полунасмешливо кивнул в сторону дедушки Сезара: — Вместе с предком?

Дед скинул ружьишко с плеча, и Боканьяно встал. Многообещающее начало…

— Тони, ты подонок!

— Тебе бы не следовало разговаривать со мной таким тоном!

— Ты убил Пишранда, потом Дораду…

— Это неправда, а если б даже и так, тебе какое дело? Уж не пристроился ли ты, часом, в полицию, как твой сынок?

— Нет, но ты пытался его прикончить и дорого за это заплатишь, Тони!

Великий Маспи вытащил из кармана нож. Почти одновременно в руке Салисето сверкнул точно такой же. Тони уже давным-давно не случалось бороться за свою жизнь, а потому он чувствовал себя не очень уверенно. Боканьяно, почувствовав легкую растерянность своего шефа, тоже достал нож. Как только Салисето и Элуа сцепились, он хотел броситься на помощь каиду, но наткнулся на дедушку. Луи грубо отшвырнул старика, и тот сел на пол. Не самый удачный поступок в жизни Боканьяно, ибо Сезар упал, так и не выпустив ружья, а поскольку палец он держал на курке, грохнул выстрел и весь заряд дроби угодил Луи в живот. На лице у него мелькнуло изумление, потом он поднес руки к животу, поглядел на Тони, как будто спрашивая, что это значит, и рухнул ничком. Потрясенный гибелью ближайшего друга и помощника Салисето на мгновение отвлекся, и нож Маспи отхватил ему пол-уха. Тони завопил от боли и спрятался под стол.

— Ма… Маспи… ты… же меня… не убьешь?

— А почему бы и нет?

На звук выстрела сбежались Зэ и его клиенты. Все они видели поражение Салисето, и с тех пор имя бандита навсегда стало пустым звуком в марсельском преступном мире. Почти сразу примчались предупрежденные каким-то осведомителем полицейские и увезли всю компанию, кроме покойника — до прибытия специальной бригады охранять его оставили двух ажанов. Впрочем, Боканьяно больше не требовалась никакая стража.

Дивизионный комиссар Мурато так бушевал, что едва не скончался на глазах у перепуганных Рэтьера, Великого Маспи и отца последнего.

— Посмешище! Вот во что мы превратились! Люди режут друг друга чуть ли не у нас под носом, а мы не в состоянии даже прекратить эту бойню! Ланчано, Пишранд, Эмма Сигулес, а теперь еще и Боканьяно! И это не считая того, что Маспи в больнице! Да тут хуже, чем в Чикаго прежних времен! И если вы, Ратьер, воображаете, будто начальство ломает голову, как бы нас поздравить и поощрить за такие успехи, вы жестоко заблуждаетесь!

Он вдруг резко повернулся к Элуа:

— А вам что — непременно понадобилось лезть не в свое дело?

— Честь нашего…

— Молчите лучше! Некоторые слова должны бы жечь вам язык!

— Позвольте…

— Нет, Маспи, на меня вам не удастся произвести впечатление! Стопроцентный проходимец, вот кто вы такой! Тюремная крыса! А вы, дедушка? Убивать ближних, вместо того чтобы спокойно есть дома кашку, — это просто черт знает что.

Маспи-старший выпрямился:

— Ну, знаете, я еще не выжил из ума! И вообще этот Боканьяно был полным ничтожеством!

— А вы?

— Я? Но я же никогда не пачкался в крови!

— А как насчет Боканьяно? Это не вы, случаем, помогли ему перебраться в лучший мир?

— Чистая случайность…

— Подумать только!

Дедушка с большим достоинством описал, каким образом Луи Боканьяно получил заряд дроби.

— Так что это несчастный случай, господин комиссар… Не могу сказать, что жалею о нем, но тем не менее…

— А на суде вы, вероятно, объясните присяжным, что прихватили ружье, собираясь на рыбалку?

— Предосторожность, господин комиссар, обычная предосторожность… И, когда б ружье не выстрелило, этот Боканьяно зарезал бы моего сына! Неужто вы поставите мне в вину отцовскую любовь, господин комиссар?

Совершенно измученный Мурато воздел руки к потолку:

— Да чем же я так провинился перед Матерью Божьей, что она послала меня в этот проклятый город? Ну а вас, Элуа Маспи, зачем понесло к Тони Салисето?

— Я хотел его проучить, господин комиссар.

— И за что же?

— За то, что он едва не прикончил мне сына и убил инспектора Пишранда, который был моим другом.