- И каким было ваше заключение?
- Самое очевидное. Другая женщина. Но я не была в этом уверена. Не совсем. И вот три года назад после его возвращения из Европы все мои сомнения развеялись.
- У вас было доказательство его неверности?
- Я получила доказательство, что совесть у него нечиста: роскошный набор нижнего белья, купленный в Дании во время поездки.
- Но подарок, дитя мое...
- До тех пор он неизменно привозил флаконы духов. А тут внезапно предложил мне этот ассортимент, тщательно подобранный, из шелка и кружев, стоящий целое состояние. Для меня это могло означать только одно. Тем более...
Я позвонил в дверь и расправил плечи, готовясь вновь противостоять полярному холоду. Джоан отлично выглядела, когда я отправлялся в свое турне Париж - Лондон - Копенгаген, но охладела по возвращении, и самое ужасное мой экстравагантный подарок - более 780 долларов на таможне - понизил температуру ещё градусов на двадцать. Не говоря прямо, она дала мне понять, что это как букет цветов, принесенный неверным мужем своей жене по возвращении из борделя. Обстановка в доме после трудового дня наводила на мысль о том, какова может быть жизнь под открытым небом Антарктиды.
Еще хуже, Офелия не пришла открыть, и я должен был в ярости шарить по карманам в поисках своих ключей.
Из квартиры не доносились шаркающие шаги Офелии, направляющейся к двери.
Ник, мой изысканный бармен, не стоял перед десертным столиком в столовой, где он обычно ждал моего прихода, чтобы приготовить питье.
Джоан тоже не было видно.
Квартира показалась мне столь же таинственно покинутой, как и "Мария-Селеста".
Джоан посреди нашей спальни, окруженная невероятным хаосом. Ящики моего комода открыты; один из них брошен на ковер и перевернут. Чемодан, в котором я тайком привез белье от Карен через Винса Кенну, раскрыт и лежит на кровати, замки взломаны, его содержимое разбросано повсюду.
Одного взгляда было достаточно, и первой моей мыслью стало, что если мы разведемся, я потеряю Ника. Мой сын уйдет с ней, я потеряю все, что дорого мне в жизни, и проведу остаток дней, прячась за фонарными столбами в надежде увидеть его проходящим по улице.
- Закрой дверь, - сказала Джоан ледяным голосом.
Я понял, что Ник отослан к её родителям, что Офелии дан на этот вечер отпуск, но машинально отправился закрыть дверь комнаты. Джоан поднесла руки к щекам.
- Боже мой, Боже мой, это ужасно! Я полагала, что смогу все снести. Но не это. Ты понимаешь,Пит? Я не знаю, что могу тебе сказать. Я не знаю, что делать.
- В каком плане?
Прежде всего, необходимо выиграть время. Импровизировать. Позволить плыть по течению до тех пор, пока я не найду способа защититься. Я не готов, у меня нет готовых ответов. Я запихнул все в чемодан, спрятал единственный ключ, а чемодан убрал на верх самого высокого платяного шкафа. Невероятно, как она могла найти его, достать, взломать и рассмотреть его содержимое.
- Джоан, можешь ты объяснить, что здесь произошло?
- Пит, послушай меня...
- Если ты хочешь, чтобы я объяснил...
- Пит, прошу тебя, послушай меня. Я знаю объяснения. Это покажется безумием, но я даже счастлива наконец-то понять то, что произошло между нами несколько месяцев назад. Теперь я всего лишь хочу, чтобы ты был откровенен со мной. Господи, переодевание - не преступление, а болезнь. Тебе надо только признать это. Что тебе необходима медицинская консультация. Пит, доктор Эрнст приезжал на консилиум...
- Неужели он лечит и случаи неукротимой подозрительности?
- Что - что?
- Женщин, роющихся в шкафах мужей в поисках улик против них. Ты не можешь это вынести? Господи, а я? Как ты думаешь, могу я это вынести?
- Нет, - процедила она, не разжимая зубов. - Не нужно так ставить вопрос. Не пытайся свалить на меня вину за то, что сделал ты. И ещё одно. Нечто действительно отвратительное. Как ты мог рассказывать Винсу то, что происходит у нас в постели?
- Я никогда этого не делал!
- Ты говорил ему, а он пересказывал Бетси. Я спрашивала себя, что это вдруг случилось с мерзавкой. Почему она заговорила со мной о ранней менопаузе. Советовала сходить к гинекологу, способному разрешить мою проблему. Рассказывала, как раз в месяц, когда она готова освободить Винса от супружеских обязанностей, она надевает розовые наволочки, давая ему это понять. Стала вдруг столь любезна, столь добра. Столь сочувствующая. Вплоть до того, что вчера я решила спросить, что за проблему хочет она решить, что её так ужасно волнует.
Читать дальше