Лен Дейтон - Только когда я смеюсь

– Мне нужен только ты. – Лиз поцеловала Сайласа. Он смутился, и зря. Гордиться надо.

– Мы хорошо проведем время. Счастливо, я хочу сказать, – заключил Сайлас.

И, наверное, он подумал о тех разбитых в молодости машинах, потому что вдруг громко засмеялся, что с ним нечасто случалось. В такие моменты чувствуешь себя неловко, потому что появляется ощущение, будто он над тобой смеется.

Я сказал:

– Пойду заниматься.

– Собираешься брать уроки гипнотизирования животных? – пошутила Лиз, проведя рукой по моим волосам.

– Оставь его в покое, – посоветовал Сайлас. – Неплохая мысль, старина. Что будем изучать?

Я пояснил:

– Иностранный язык, историю… Можно поучиться водить самолет. А может, серьезно возьмусь за археологию. Это то, что надо.

– Археологию отложим на завтра, – решил Сайлас. – Сегодня будем тратить деньги. – Он наклонил чашку, показывая, чтобы ему налили еще.

Лиз пошли на кухню приготовить новую порцию кофе. Я отвлекся от своей книги:

– Не заняться ли мне садоводством? Это может оказаться очень интересным.

– Что за книгу ты читаешь? – поинтересовался Сайлас.

– Карьера для мальчишек, – ответил я.

– Карьера для мальчишек! – в восторге завизжал Сайлас, будто ничего более смешного в жизни не слышал.

– Археология или вождение самолета, – пояснил я, – вот чем стоит заняться в первую очередь.

Сайлас подошел к двери, ведущей в кухню, и крикнул Лиз:

– Ты знаешь, что собирается делать наш вундеркинд?

– Нет, – крикнула Лиз в ответ.

– Научиться водить самолет. Дрррр.

И Сайлас принялся издавать звуки, как огромный самолет. Интересно, что он не свистел, как сверхзвуковая машина. Он делал «др-др-друдр», как те нацистские бомбардировщики, о которых он рассказывал, когда говорил о войне и о том, как получил свои награды. Я не отрывал глаз от своей книги. А он продолжал «др-др-др» и, расставив руки, как крылья, планировал вокруг дивана.

– Говорит Рен. Рентген вызывает вышку. Рен, Рентген вызывает вышку. Как слышите меня? Прием. – Он бегал по комнате, выкрикивая все это с театральным американским произношением.

Мне не хотелось подыгрывать старому болвану, поэтому, не отрываясь от книги, я безразличным тоном буркнул:

– Слышу вас отлично, Рен. Рентген. Прием.

Он пошел на снижение в районе журнального столика, прожужжал у меня над ухом и закричал:

– Рен. Рентген вызывает вышку. У меня бомба застряла на выходе. Прошу разрешения на посадку на полосу сто восемьдесят. Прием.

– Разрешения не даю, Рен. Рентген, – ответил я. – Наберите высоту двадцать тысяч футов. Сориентируйтесь на юг по направлению к проливу и катапультируйтесь. Прием. – На секунду я повернулся и взглянул на него.

Сайлас продолжал с гулом носиться по комнате, расставив в стороны руки, набирая высоту двадцать тысяч футов, и гонял взад-вперед вдоль дивана, не переставая орать:

– Рен. Рентген вызывает вышку. Что? Вы хотите, чтобы развалюха обрушилась на женщин и детей где-то в Сури? Нет, сэр.

Я упорно читал книгу, притворяясь, будто не замечаю, как он прыгает с пола на диван и обратно, но ответил:

– Вышка вызывает Рена. Рентген. Говорит ваш командир части. Слушай, идиот. Ты должен поставить корабль на курс по направлению к проливу и катапультироваться. Это приказ. Слышишь, это приказ, черт тебя побери. Прием.

– Рен. Рентген вызывает вышку. Что-то случилось с радиопередатчиком. Попытаюсь осуществить посадку. Включите все освещение. – Сайлас спикировал через весь ковер, опустившись на колени, продолжая свое «рррррр», имитируя звук захлебывающегося мотора.

Я не спеша повернул к себе лампу и включил свет. Сайлас расшумелся не на шутку. Он сбавлял высоту. Он был великолепен, но я все же краем глаза продолжал читать. Он сделал еще один вираж, снижаясь и кренясь на бок, пытаясь выровняться, используя весь свой асовский опыт. Ему удалось направить машину прямо над взлетной полосой – над ковровой дорожкой, – и он влетел в камин, где громоздились всякие каминные щипцы и щетки. Грохот стоял вселенский.

– Рррр… – завелся я, как аварийка.

– Какого черта ты там делаешь в камине, Сайлас? – донесся голос Лиз с порога.

Бедолага Сайлас лежал в камине, его изломанный корпус изогнулся там, где треснула обшивка, одно крыло, как пьяное, нацелено в небо.

У женщин совсем нет воображения. Сайлас – явный случай замедленного развития. Его умственный уровень соответствует шестнадцатилетнему возрасту. Именно поэтому он был капитаном школьной команды и завоевывал ордена на войне, именно поэтому он так естественно смотрелся во всех этих мошеннических забавах. Но если бы Лиз попыталась понять его, а не пресекать всякий раз его ребячества, он мог бы достичь развития нормального человеческого существа, а не оставался бы каким-то малоумным тираном.