Валерия Вербинина - Званый ужин в английском стиле

Де Молине извлек орудие убийства из раны, осмотрел его и покачал головой.

— Ваши соображения, Венедикт Людовикович? — очень вежливо продолжала расспросы Амалия.

— Очень неосмотрительно держать дома такие вещи, — буркнул доктор. — Лезвие достаточно длинное, кинжал всадили почти по рукоять.

— Значит, убийца — мужчина? — быстро проговорила Амалия.

— Не уверен, — отозвался де Молине. — Как я уже сказал, Беренделли не сопротивлялся. Так что, если говорить начистоту, удар могла нанести и женщина. — Он грустно улыбнулся. — Когда я только приехал в Петербург, мне довелось какое-то время работать полицейским врачом. Так вот, я очень хорошо помню беднягу, которого привезли к нам с раскроенным черепом. Все были уверены, что на него напали жестокие грабители, но показания дворника прояснили дело. Оказалось, жена несчастного приревновала супруга к соседке. После того случая, госпожа баронесса, я стараюсь быть очень осторожен в своих показаниях.

Интересно, подумала Амалия, он нарочно употребил последнее слово или же, как и большинству иностранцев, ему все-таки недоступны некоторые нюансы неродного языка? Но доктор явно заметил, что ее интерес продиктован не любопытством или желанием соригинальничать. Она и в самом деле, если отбросить условности, допрашивала его, а де Молине давал показания. И оба они отлично понимали, что работа по раскрытию сегодняшнего преступления предстоит нешуточная.

— Хорошо, — кивнула Амалия. — Доктор, у меня к вам одна просьба. Здесь явно происходит нечто неладное, и что именно, мне хотелось бы разобраться. По этой причине, а также на случай возможных, скажем так, происшествий я бы попросила вас не покидать дом. Это лишь временная мера. Полагаю, мне понадобится несколько часов, чтобы понять, что произошло. И я намерена сделать все, чтобы убийца не ушел безнаказанным.

Венедикт Людовикович немного подумал.

— Что ж, возможно, вы правы, — согласился он, хотя в голосе доктора и прозвучало некоторое сомнение. — Но должен вас предупредить: не все гости могут отнестись с пониманием к вашему желанию, что особенно касается того человека, который убил господина Беренделли. Вы же собираетесь, насколько я понял, задержать до выяснения обстоятельств всех, кто присутствовал на вечере? — Де Молине с еще большим сомнением покачал головой. — Весьма разумная мера, но боюсь, госпожа баронесса, у вас возникнут трудности. Такие люди, как графиня Толстая или Константин Сергеевич Городецкий, вряд ли позволят указывать им, что делать.

Но Амалия только улыбнулась. А Билли, заметив эту улыбку, приосанился и поправил револьвер под сюртуком.

— Не беспокойтесь, Венедикт Людовикович, — сказала она. — Это я беру на себя.

— Возмутительно! — воскликнул Никита Преображенский. — Что вы себе позволяете?

Он хотел добавить еще что-то, судя по всему, весьма нелицеприятное, но графиня Толстая опередила его.

— Могу ли я узнать, — проговорила она, глядя прямо в лицо барону Корфу, который стоял у двери и никого к ней не подпускал, — по какому праву вы задерживаете нас и не даете нам уйти?

— Действительно! — поддержал ее адвокат. — Неслыханно, совершенно неслыханно! И если вы думаете, что вам сойдет с рук…

— Сойдет, — коротко ответил Александр, и тонкая жилка дернулась поперек его лба.

— Я хочу покинуть этот дом! — крикнула графиня Толстая. Она явно теряла самообладание. — Немедленно!

— Вы уверены? — прозвенел ей в ответ спокойный голос баронессы Корф.

Амалия вошла в гостиную. За ней вышколенной безмолвной тенью двигался Билли, и барон посторонился, пропуская их.

Павел Петрович беспомощно оглядел готовых вспылить, озлобленных гостей.

— Должен признаться, — несмело начал он, — мы не понимаем…

Не отвечая ему, Амалия обернулась к своему бывшему мужу и спросила:

— Ключи у вас? Очень важно, чтобы никто не мог покинуть дом, — добавила она по-английски, чтобы их не поняли посторонние.

— Я забрал все ключи, — ответил Александр тоже по-английски, протягивая две связки. — И запер двери, так что никто не уйдет отсюда, пока вы им не разрешите.

Амалия удовлетворенно кивнула.

— Сколько дверей в доме?

— Парадная и черный вход.

— Прекрасно. Вся прислуга на месте?

— Сколько я могу судить, да. Впрочем, надо будет уточнить у хозяйки.

— Благодарю вас, Александр Михайлович, — сказала Амалия, забирая ключи и передавая их Билли. — Вы мне очень помогли.