Татьяна Гармаш-Роффе - Ведь я еще жива

…На этот раз Гена замер перед входом в мониторную. Алексей, чуть выдвинувшись из-за поворота в темноте, хорошо видел его.

Гена задрал пиджак, вытащил из-под него пистолет и решительно распахнул дверь.

Тут же открылась дверь рядом, Саша возник на пороге и, оттеснив локтем ринувшегося было к мониторной детектива, сделал крупный шаг к комнате.

Кис немедленно шагнул ему вслед, вытягивая шею из-за Сашиного плеча.

Перед ними открылась неожиданная картина: Гена стоял в центре мониторной, озираясь. Леши не было видно. Куда он делся?!

Увидев Сашу, Гена вскинул пистолет и выстрелил – тихим «пуком», как и предполагал Алексей, пистолет был с глушителем. Но пуля попала в дверь, которая за долю мгновения до выстрела вдруг пошла на Сашу.

– Бросай оружие! – раздался голос Леши.

Ага, он схоронился за дверью! Банальный прием, но потрясающе эффективный!

Гена развернулся на голос и снова выстрелил.

Саша вступил в комнату, Кис за ним.

Гена растерялся. Он водил пистолетом из стороны в сторону, видя надвигающихся на него людей: Лешу (ментовский бронежилет его защитил) с одной стороны и детектива с опером – с другой.

– Бросай оружие, я сказал! – напомнил ему Леша.

Гена положил пистолет перед собой на пол и поднял руки.

Через пару минут Гена сидел в крутящемся кресле, прочно примотанный к нему скотчем. Из его карманов выудили два мобильника, из-под правой брючины нож. Никаких микрофонов при нем, к счастью, не оказалось: насмотришься вот так всяких джеймсбондов, и станет тебе мерещиться повсюду супертехника, а жизнь, как выразился Леша, «не такая кудрявая».

– Ты сразу скажи, – произнес Леша, – будешь кооперироваться? Или тебя пытать надобно?

– Буду, – проговорил Гена.

– Тогда рассказывай, чего от тебя ждут подельники? Что ты должен им сообщить?

Но Гена молчал.

– Он думает, что от своих ему больше достанется, чем от нас, – обратился к детективу Леша. – Он думает, что мы такие дураки добренькие, а у него там не дураки и не добренькие. Он думает, что мы ща расслюнявимся. Типа мы цивилизованные идиоты, и нам жизнь человеческая дорога! Так то человеческая, – он сильно ткнул Гену в плечо, отчего тот, связанный, немного завалился на бок. – А не говна всякого, как ты! Понял?!

– Вы не имеете права меня пытать, вы, мусора! Мы вас по судам затаскаем, поняли!!!

– Ишь ты, какой бандит нынче пошел юридически грамотный. Ну, правозащитник прям! А я не мент, Геночка, – улыбнулся ему Леша. – Мне можно. А насчет судов, так дожить тебе сначала нужно до судов-то.

Гена не ответил, и Леша оторвал его руку от кресла, взрезав скотч ножом.

– Считаю раз-два-три, после чего я тебе перережу вены. Говори, что и когда ты должен сообщить?!

Гена посмотрел на Лешу, потом на Алексея – и высунул язык.

Кис не успел поймать молниеносное движение охранника. Он только увидел, как изо рта Гены потекла кровь.

– Леша! Он же говорить не сможет! – только и воскликнул детектив.

Ну да, Леша ведь служил раньше в спецназе…

– Если хочет жить, то сможет. Я ж ему язык не отрезал, только поранил чуток, для приведения в чувство.

Леша вглядывался в лицо Гены едва ли не с нежностью. С нежностью маньяка, который готовится разделать свою жертву, предвкушая удовольствие.

И это тот самый человек, с которым детектив несколько часов назад курил на углу дома? Который проявил такое понимание, даже тонкость?

– Ну, Геннадий, будем говорить? Или мне еще поупражняться?

Гена слабо пошевелился. Но так и не произнес ни слова. И тогда Леша, размахнувшись, взрезал вены на освобожденной от скотча руке Гены.

Кровь методично и бесшумно закапала на пол.

– Давай, геройствуй, – Леша сплюнул поверх капель. – Через пять минут я разрежу вены второй твоей руки. А через полчаса ты труп. Смотри, как вытекает из тебя жизнь! – И, сунув окровавленную кисть в глаза Гене, Леша привязал ее снова к подлокотнику, наклонив руку таким образом, чтобы кровь текла без препятствий.

Гена вскинул ненавидящий взгляд на Лешу, затем молча уставился на свою окровавленную руку, потирая порезанный язык о верхнюю губу, отчего красная слюна двумя тонкими ручейками заструилась по его подбородку.

Алексей почувствовал, что его мутит. Он понимал: Леша действует правильно, разумно, но…

Наверное, судьба хранила Киса: никогда не приходилось ему прибегать к таким методам! И сейчас он испытывал крайне неприятное, двойственное чувство. Он привык защищать Жизнь. Против тех, кто несет Смерть. И его инстинкт Защитника Жизни протестовал против такого обращения с человеком. Даже если этим человеком являлся сволочной тип по имени Гена.