Марина Серова: Черная кошка

– Да вы только посмотрите, какие они хорошенькие!

– Да зачем они мне?

–...какие пушистенькие...

– Да куда я их?

– ...даже посмотреть – одно удовольствие!

– Да мне и ухаживать за ними будет некогда...

Так, без особого успеха, пыталась я отбиться от своих очередных клиентов, для которых только что закончила расследование и которые упорно настаивали, чтобы в дополнение к гонорару я непременно взяла в подарок котеночка.

Эти люди занимались, в виде хобби, разведением персидских кошек и очень расхваливали мне очередной приплод, постоянно употребляя при этом слово «экстремалы». По-видимому, это должно было означать, что получившиеся котята очень чистой породы, но у меня всякий раз так и чесался язык сказать, что в моей профессии экстрима мне хватает и без котят. Но я сдерживала свое желание, чтобы не обидеть людей, которые от чистого сердца предлагали лучшее, что у них есть.

Котята действительно были очень симпатичные и до невозможности пушистые, но я твердо помнила, что при моем образе жизни, если я захочу завести домашнее животное, мне обязательно придется нанимать специального человека, который бы ухаживал за ним. Просто для того хотя бы, чтобы несчастное животное не померло голодной смертью в то время, как я целыми сутками буду гоняться за очередным негодяем. Поэтому, как можно более вежливо и тактично разъяснив, что при всем желании не могу принять такой дорогой подарок, я наконец оказалась на улице.

Стоял чудесный июньский день. Дело оказалось не слишком сложным, я не чувствовала особой усталости, и, по-видимому, этот фактор в сочетании с хорошей погодой и только что полученным гонораром пробудил во мне давно забытое детское желание погулять. Просто побродить по улицам, ни о чем не думая и наслаждаясь свежим воздухом.

Но тут мне пришла мысль, что, если я в полном одиночестве буду без всякой определенной цели слоняться по улицам, окружающие могут неправильно меня понять. Поэтому я решила погулять несколько иначе.

«Проедусь до центра, – подумала я, – а там устроюсь за столиком какого-нибудь уличного кафе, закажу себе кофе и буду курить и глазеть на прохожих, как в добрые студенческие времена, когда мы сбегали с лекций».

Сказано – сделано. Минут через двадцать я уже шла по одной из центральных улиц нашего города и высматривала для себя подходящее местечко среди многочисленных летних кафе, которые по случаю теплого времени года размножились как грибы после дождя.

Вдруг я заметила нечто такое, что заставило меня на минуту остановиться. В середине недели, в самый разгар рабочего дня за столиком одного из кафе сидел не кто иной, как мой старый друг Владимир Сергеевич Кирьянов, подполковник милиции и чрезвычайно занятой, а главное, дисциплинированный человек.

Пока я раздумывала над тем, какие же такие из ряда вон выходящие обстоятельства заставили Кирю в рабочее время покинуть свой кабинет и стоит ли мне сейчас обнаруживать свое присутствие и здороваться с ним, он сам меня заметил и замахал рукой, чтобы я подошла.

– Татьяна! Вот кстати! Присаживайся, разговор есть.

За столиком, кроме Кирьянова, сидел еще один человек. Это был мужчина средних лет и довольно плотного телосложения, с очень озабоченным выражением лица. Повнимательнее приглядевшись, я заметила то же самое выражение крайней озабоченности и на лице у Кири.

– Вот, познакомься, пожалуйста, Николай Петрович Семенов, мой старый друг и вообще хороший парень. Коля, это Татьяна. Я не успел рассказать тебе... Ну, в общем, тоже можно сказать, – старая подруга...

– Старая?

– Ну, не так буквально... в смысле – давняя, – невнимательно оправдывался Киря, мысли которого, совершенно очевидно, были заняты чем-то другим.

Я поняла, что собеседники заняты какой-то действительно серьезной проблемой и им сейчас не до шуток.