Марина Серова: Черная кошка

Завещание составлено в законном порядке, причем именно по законам Финляндии. В некоторых случаях они гораздо жестче, чем российские. В частности, и в том, что касается защиты интересов детей, тем более несовершеннолетних и оставшихся без родителей. Поэтому нарушить условия завещания будет не так-то просто... но... Боюсь, что не смогу логически объяснить вам это, но меня не покидает предчувствие, что найдутся люди, которые постараются их нарушить. Очень уж крупная сумма поставлена на кон.

В общем, чтобы не искушать судьбу, я решил забрать Настю от дедушки с бабушкой. Все-таки Галя была мне близким человеком, и я бы всю жизнь чувствовал себя виноватым, если бы с ее дочерью что-нибудь случилось. Поживет какое-то время у нас, думал я, подружится с моими детьми... И уж конечно, у меня она будет гораздо лучше защищена, чем с пожилыми людьми в глухой деревушке.

Но, когда я приехал в Тополевку, оказалось, что около года назад старики друг за дружкой сошли в могилу, а Настю отдали в детский дом. Как я себя ругал тогда! И за то, что совсем выпустил из вида девочку, и за то, что так быстро успокоился, увидев в тот свой приезд, что материально они обеспечены и действительно ни в чем не нуждаются. Дима открыл на имя Насти счет, поскольку не мог часто приезжать сюда, и на этот счет регулярно перечислялся определенный процент с прибыли его предприятий... или какого-то из предприятий. Точно я сейчас не помню, я и тогда не очень внимательно слушал. Для меня главным было выяснить, что девочка ни в чем не нуждается и за ней есть кому присматривать. Когда я узнал это, еще в свой первый приезд, то вполне успокоился и посчитал свой, как говорится, долг перед старой подругой выполненным. Вот так. Успокоился, забыл, закрутился в делах, а когда вспомнил, было уже поздно. Разумеется, никто не мог толком объяснить, в какой именно детский дом отправили Настю. «Где-то в Тарасове» – вот самый внятный ответ, который мне удалось получить.

Тогда я вспомнил о своих дурных предчувствиях. Если вторая часть наследства записана на Настю, то, разумеется, тот, кто захочет претендовать на эту часть, для начала должен будет заполучить саму Настю. Поэтому не исключено, что девочку начнут искать. Если уже не начали. И что с ней будет, когда ее найдут... я даже думать об этом не хочу! Конечно, Дмитрий наверняка постарался составить завещание так, чтобы в нем не было лазеек для вмешательства в интересы Насти. Но ведь всего не предусмотришь. Например, те же адвокаты из этой самой финской конторы могут представить девочку душевнобольной или неполноценной по каким-то иным критериям и на этом основании выговорить себе более широкие права в распоряжении наследством. Но это в лучшем случае. Плохо то, что куда легче будет просто устранить беззащитную маленькую девочку, не имеющую на всем белом свете ни единой родной души. Понимаете – физически устранить! Нанять здесь какого-нибудь подонка... они вон за дозу родную мать готовы удавить. Что уж говорить о детдомовке...

В общем, положение отчаянное, и если мы не найдем Настю, то... может произойти все, что угодно. Ну почему я не позаботился об этом раньше, почему упустил ее из виду?

Последние слова Семенов произнес, обращаясь как бы к самому себе, и с выражением полной безнадежности уставился в пространство.

Выслушав эту историю, я подумала о том, что хотя сами по себе подозрения, зародившиеся в душе моего собеседника, несомненно, дают повод для беспокойства, но вот основания для таких подозрений, особенно с точки зрения профессионала, несколько сомнительны. Ведь все эти черные замыслы, которые господин Семенов приписывает загадочным недоброжелателям Насти, существуют пока только в его воображении. Никаких фактов, доказывающих, что все произойдет именно так, а не иначе, он, как я догадываюсь, представить сейчас не готов.

Но я видела, что человек, сидящий передо мной за столиком кафе, вполне солидный и серьезный и он не на шутку озабочен вставшей перед ним проблемой. Поэтому я не стала вести бесполезных разговоров о том, реальна или нереальна проблема, озаботившая моего собеседника, а обратилась к ее сути.

– Ну что ж, – сказала я. – Если девочка осталась одна и некому позаботиться о ее интересах, то в любом случае будет лучше найти ее и убедиться, что с ней все в порядке. Даже если в отношении ее никто не вынашивает таких черных замыслов, как вы предполагаете. Кстати, вот еще вопрос: почему вы думаете, что предполагаемые недоброжелатели именно захотят найти саму Настю? Ведь убийство – это не шутки, тем более убийство ребенка, а вы, если я вас правильно поняла, склонны подозревать именно такие намерения? Не проще ли было бы смухлевать что-то с документами? Ведь, в конце концов, Настя здесь, завещание – там... Финляндия далеко.