Валерия Вербинина: Письма императора

– Мне кажется, я знаю, кого ваше превосходительство имеет в виду, – медленно проговорила Амалия. – Но ведь она умерла… Много лет назад.

– О да, – вздохнул Багратионов. – Все люди смертны, подвержены тлену, баронесса… Но не слова. Слова, знаете ли, бывают иногда удивительно живучи… особенно если их писала императорская рука.

И он со значением поглядел на Амалию.

– Значит, письма, которые государь писал княжне, сохранились? – тихо спросила Амалия.

Багратионов подался вперед.

– Не совсем так, Амалия Константиновна. Когда они расстались с княжной… по обоюдному, так сказать, согласию… они вернули друг другу письма. К несчастью, – камергер дернул щекой, – к большому нашему несчастью, одна из гувернанток в доме Мещерских… мадемуазель Перпиньон… сумела добраться до переписки и завладела некоторыми письмами его величества. В то время, в том состоянии, в каком его величество находился… он не заметил пропажи, когда княжна вернула ему его послания.

– А дальше? – спросила Амалия спокойно.

Багратионов улыбнулся:

– Дальше, Амалия Константиновна, было то же, что всегда бывает в подобных случаях. Мадемуазель Перпиньон вернулась во Францию. Какое-то время она продолжала жить своим трудом, но наступил день, когда ей понадобились деньги, и тогда она отправилась к некоему месье де Монталамберу, который и купил у нее письма.

– А этот месье де Монталамбер… – начала Амалия.

– Его полное имя Андре Изидор Шарль Луи Филипп де Монталамбер, – мягко продолжал Багратионов. – Он граф, но его титул не мешает ему заниматься разными делами, весьма предосудительными с точки зрения закона.

– Он шантажист?

– Ну, в общем, да, – легко подтвердил Петр Петрович. – Но при всем при том весьма уважаемый человек.

– Не сомневаюсь в этом, – процедила Амалия. – Сколько он запросил за письма его величества?

Багратионов зачем-то оглянулся через левое плечо, затем через правое, стряхнул пот со лба, покосился на портрет императора, висящий на противоположной стене, и только после этого назвал цифру.

– Однако! – воскликнула изумленная Амалия, откидываясь на спинку кресла.

– Да, я тоже, помнится, сказал нечто подобное, – заметил Багратионов. – Теперь вы понимаете наши затруднения, баронесса. Ибо нельзя доверять такую сумму кому попало. Деньги, особенно большие, обладают свойством вводить людей в соблазн…

Прежде чем произнести то, что она собралась произнести, Амалия немного помедлила. И все же задала вопрос:

– А нельзя ли обойтись без выкупа вообще?

– То есть? – вскинул брови тайный советник.

– Насколько мне известно, в делах подобного рода редко имеет место честный обмен, – пояснила Амалия. – Ибо каждый безнаказанный шантаж побуждает к тому, чтобы его повторили. Что мешает месье де Монталамберу снять с писем копии и попытаться продать их по сходной цене? Или, скажем, дать нам понять, что он собирается продать их?

Багратионов задумчиво качнулся в кресле.

– Я бы не исключал и такую возможность, – промолвил он наконец, – если бы не характер самого графа де Монталамбера. В своем ремесле он профессионал. – И тайный советник тонко улыбнулся.

– Поясните, пожалуйста, – тихо попросила Амалия.

– С удовольствием. Быть шантажистом, дорогая баронесса, не так-то легко, как представляется. Если он перегнет палку и запросит слишком много, если допустит ошибку и нарвется не на того человека, у которого можно безнаказанно вымогать деньги, если наконец пойдет на поводу у своей жадности и попытается смошенничать – к примеру, так, как вы это только что описывали, – дни шантажиста будут сочтены. Что же до господина графа, то своим ремеслом он занимается около двадцати лет. Выводы делайте сами.

– То есть можно не опасаться неприятных сюрпризов с его стороны? – спросила Амалия.

Тайный советник потер верхнюю губу.

– Насколько я знаю графа де Монталамбера – нет. Это очень светский, воспитанный, уравновешенный господин. Мы с вами считаем его шантажистом, но когда вы его увидите, сами поймете, что к нему это определение подходит с трудом. Он скорее… – Багратионов шевельнул пальцами, – торговец. Во всяком случае, к своему делу он подходит именно так: у него есть товар, без которого вы не можете обойтись, а у вас – деньги, без которых не может обойтись он; конечно, вам придется заплатить за свое спокойствие, но как только это произошло, вы можете быть уверены, что ваша тайна так и останется вашей и никто в целом свете не узнает о ней. Вы, наверное, будете удивлены, баронесса, но большинство людей, с которыми граф имел дело, остались с ним в наилучших отношениях. По крайней мере, внешне. Согласитесь, это о многом говорит.