Эльвира Барякина - Дикая Морковка

На обед весь лагерь расположился прямо на земле недалеко от костра. Как оказалось, это место называется агора, что по-древнегречески означает «пункт общих собраний». Санька примостилась рядом с Асей на бревнышке и стала ждать, когда ее начнут кормить.

— Слушай, — толкнула она подругу в бок, — а чей это пудель дрых в нашей палатке?

Аська засмеялась так, что аж сползла на землю.

— Он ничейный. Живет в Гороховке. Его просто каждый год берут с собой в экспедицию, чтобы он нас охранял. Но он глупый, ленивый, и гавкает только на своих.

— А как его зовут? — поинтересовалась Санька, полагая, что ей еще придется общаться с этой псиной.

— Аркаша. Но его все давно зовут Кашей. Вообще-то он по большей части в нашей палатке тусуется: Райка пролила на свой спальник подливку от тушенки, и теперь Каша все время на нем спит.

— Даже ночью? — испугалась Санька.

— Не, на ночь мы его выгоняем.

В этот момент к костру вышел Пал Палыч. Лицо его было сурово и не предвещало ничего хорошего.

— Попрошу внимания! — произнес он грозным голосом самого главного начальника и выставил перед собой правую ладонь. На ней покоилась смятая пачка сигарет. — Что это за я не могу, а?! Мы же договорились работать без отравляющих веществ!

Народ начал укоризненно посматривать друг на друга.

— Кому опять неймется? — продолжал бушевать Пал Палыч. — Где этот Андрюшка-лоботряс?

Высоченный парень, полулежавший на большом плоском камне в ожидании еды, стянул с головы рубашку, приспособленную под панаму. Из-под нее сразу же показалось гнездо кудрей и развеселые светло-карие глаза.

— Пал Палыч, а я-то чего? — сразу завозмущался он. — И где я вам тут сигареты добуду? Разве что древние какие-нибудь, в раскопе!

Санька смотрела на все это, вытаращив глаза.

— Ась, — прошептала она на ухо подруге, — здесь что, детский сад? А вино пить тоже не дают?

— Вино можно, — успокоила ее Аська. — Пал Палыч сам это дело любит.

— А курить не любит?

— Бывший спортсмен — это диагноз. Так что и тебе придется бросать.

Санька категорично тряхнула головой.

— Ну уж не дождется! Я с собой целый блок взяла. А что это за Андрюшка?

— Да так… Аленин брат. Он вообще не студент. Его просто так с собой взяли, чтобы у нас тягловой мужской силы было побольше.

— Кстати, познакомьтесь, — раздался за Санькиной спиной внезапно подобревший голос Пал Палыча.

— Это Александра, наша новая коллега. Можешь получить свою тарелку, обратился он к ней.

Санька встала и направилась к Алене, колдовавшей над котелком с макаронами.

— Нормальных мисок всего одиннадцать. Новенькой досталась «гестаповка», — прокомментировал Андрюшка, с интересом разглядывая Саньку.

Что это за «гестаповка», она сначала не поняла. А когда поняла, было уже поздно. Алена, блондинка с ангельской внешностью, наложила ей макарон в глубокую алюминиевую плошку, издали и вправду напоминавшую фашистскую каску с продырявленными по центру ушками. Но вся ее подлая сущность крылась в другом: от любой горячей еды «гестаповка» нагревалась за считанные секунды, поэтому держать ее на голых коленках, как делали все белые люди лагеря, было абсолютно невозможно.

Тем временем народ уже старательно работал челюстями и позвякивал ложками. Продравший глаза Каша тоже вышел к трапезе и теперь обходил обедающих, клал им по очереди на колени свою заросшую морду и пронзительно смотрел в глаза. Все ему говорили: «Каша, сгинь!», «Сбрызни!», «Пошел к черту!» и множество других фраз с однородным смыслом. Но пудель не терял надежды и продолжал свой обход.

Санька чуть-чуть повоевала с «гестаповкой», однако победить миску ей так и не удалось. В конце концов она решила, что вообще не хочет есть, и принялась поглядывать на присутствующих здесь молодых людей. Их было пятеро, если не считать Пал Палыча: трое нормальных, включая Андрюшку, один упитанный увалень и один худосочный юноша, похожий на ботаника. Санька прикинула в мозгах, что толстые и тонкие ее в принципе не интересуют, а вот с нормальными можно было бы познакомиться поближе.

Но инициатива знакомства была у нее перехвачена в самом начале тем самым длинным Андреем. Изобразив на лице самую доброжелательную улыбку на свете, он притащил ей чай в невесть откуда взявшемся тут стакане.

— На-ка, держи свой десерт!

Санька тоже улыбнулась и вежливо поблагодарила. Андрюшка был, в принципе, ничего, даже симпатичный, и смотрел на нее так внимательно, просто прелесть…