Чингиз Абдуллаев - Мечта дилетантов

— Можно уважать нравы своих соседей, — возразил Дронго, — несколько лет назад сын канцлера Гельмута Коля собирался жениться на турчанке. Он пришел к отцу и заявил об этом. Но по турецким традициям его родители обязаны получить согласие родителей невесты. И вы знаете, что сделал Коль? Один из самых могущественных людей всего мира, канцлер, объединивший Германию? Он сел в самолет и полетел в Стамбул как обычный пассажир. Там он нашел семью девушки и вместе с премьер-министром Турции пришел ее сватать. Разумеется, родители были довольны и дали согласие на брак. Вот так. Канцлер оказался умнее, чем многие из наших политиков. Можно жить в мире и согласии, уважая традиции друг друга. Это как раз случай и вашего дяди. Они были слишком разными. По воспитанию, по характерам, по своему менталитету. Ваш дядя долго жил в Москве и считал, что сможет привыкнуть к образу жизни Алдоны. А она приехала из Литвы, где с девяносто первого совсем иные нравы и моральные нормы, отвергавшие прежние обычаи.

На этой почве у них и происходили ссоры. Он считал, что семья нечто святое и патриархальное, ведь он привык к подобной жизни со своей первой супругой. А она считала, что ее свобода превыше всего. Она могла позволить себе даже увлечься другим мужчиной или поехать с подругой на отдых. Для нее это было в порядке вещей. Для него это было трудное расставание с прежними иллюзиями. Все закончилось очень плохо.

— Вы считаете, что она виновата в том, что произошло? — спросила Сабина.

— Я не хотел бы пока обсуждать эту тему с вами, — честно ответил Дронго. — У меня нет пока убедительных доказательств моей версии. Но эти семейные ссоры, конечно, нервировали вашего дядю и в конце концов привели его к срыву.

— Так я и думала, — огорчилась Сабина, — конечно, ему не следовало на ней жениться. Извините, я оставлю вас на минуту.

Она прошла в туалетную комнату. Он повернулся и столкнулся с Алдоной, которая проходила в другой конец зала.

— Добрый вечер, господин адвокат, — ядовито сказала Алдона, — вы, оказывается, не только занимаетесь устройством дел моего мужа, но и обеспечиваете выход его племяннице. Я не знала, что вы с ней такие друзья.

— Алдона, познакомь нас со своим другом, — протиснулась ближе Бродникова.

— Господин Дронго — адвокат моего мужа, госпожа Нелли Бродникова — моя лучшая подруга.

— Здравствуйте, — сказала Бродникова, протягивая руку, — рада познакомиться. А вы специализируетесь только на уголовных делах или занимаетесь и гражданскими?

— Всякими, — он наклонился и галантно поцеловал руку молодой женщины.

— Господин Дронго у нас крупный специалист, — насмешливо произнесла Алдона, — только три часа назад он уверял меня, что это я во всем виновата. Можешь себе представить?

— Вы такой жестокий, — усмехнулась Бродникова.

— Нет. Я такой принципиальный, — ответил он, — извините, я должен отойти.

Он прошел немного дальше и почувствовал на своем плече чью-то руку. Обернувшись, он увидел Гельдфельда.

— Добрый вечер, господин Дронго, — пожал ему руку Иосиф Яковлевич, — я рад вас видеть, хотя в последний раз мы встречались с вами не по самому приятному поводу.

— Спасибо. Я вас тоже.

— Здесь находятся мои заместители, — показал на подошедших к нему троих мужчин Гельдфельд, — мы все сегодня приглашены на прием. Но зато у нас холостая компания. Мы все сегодня без жен.

К ним подошли Ребрин, Лочмеис и Орочко. Увидев последнего, Дронго незаметно вздохнул. Очевидно, место Абасова уже было отдано Вячеславу Константиновичу. Все правильно. Банк не может долго ждать, пока суд вынесет свое постановление. Тем более что все гарантированно ждут, когда Абасова признают виновным.

— Рад вас видеть, господин Дронго, — приветливо кивнул Лочмеис, протягивая ему руку.

— Здравствуйте, — сухо поздоровался Ребрин, не давая руки.

— Добрый вечер, — сказал Орочко, быстро отходя в сторону. Гельдфельд и Лочмеис были в смокингах и бабочках, а остальные двое в обычных костюмах.

— Мне звонили сегодня из прокуратуры, — сообщил Иосиф Яковлевич, — эксперты считают, что это был несчастный случай. На теле погибшего не найдено никаких следов борьбы.

— Это еще ничего не доказывает. Его могли просто толкнуть. Тогда там не осталось бы никаких следов, — возразил Дронго.

— Так считают их эксперты, — пожал плечами Гельдфельд, — эта как раз та область человеческих знаний, в которой я вообще не разбираюсь.

— Я убежден, что это было убийство, — упрямо сказал Дронго, — но пока у меня нет прямых доказательств.