Ирина Дягилева - Змея на груди

Они прошли на кухню. Мамонов взял со стола газету, уселся на диван и принялся читать. Пульхерия поставила на плиту чайник, достала чашки, сахарницу и печенье. Потом на минуту вышла и вернулась уже в шелковом халате с драконом на спине. Волосы она кое-как причесала и заколола заколкой.

Пока Пульхерия отсутствовала, Штыкин с удивлением подумал, что ему начинает нравиться эта женщина. Поначалу он принял ее за обычную домохозяйку, примитивно-милую, с убогим языком Эллочки-людоедки. Но с каждой минутой этот образ все больше расплывался и терял четкие очертания. Он почувствовал в ней противника равного себе, с которым ему интересно общаться. Штыкин понял, что все привычные уловки и штучки, с помощью которых он заставлял собеседника раскрыться, расколоться, вывернуться наизнанку, приобретенные за долгое время работы следователем, с ней не сработают. И это огорчало его. Теперь его основной задачей было привлечь ее на свою сторону, превратить из противника в союзника. Интуитивно следователь чувствовал, что единственно возможный для этого путь – откровенность. Вернее даже, откровенность за откровенность. И он решил первым показать ей пример.

– Нет, к сожалению, пока нам это не удалось. Я очень надеялся, что вы нам поможете.

– Я?

– Уверен, что вы его знаете.

– В вашей уверенности я не сомневаюсь. У вас ведь наверняка есть определенная версия случившегося, и вы будете отстаивать ее насмерть, – жестко проговорила Пульхерия. – Я даже могу вам ее рассказать.

– Ну-ка, интересно, – усмехнулся в пушистые усы Штыкин.

– Давайте проведем эксперимент, – Пульхерия метнулась к шкафчику, достала блокнот и вырвала из него листок. – Вот, изложите в нескольких словах вашу версию, а я вам – свою. А потом сравним.

– Согласен.

Штыкин на минуту задумался и написал на листочке аккуратными ровными буквами: «Жена развлекалась на даче с любовником.

Неожиданно вернулся муж. Завязалась драка, муж ударил ножом любовника в грудь».

Пульхерия не стала раздумывать и тут же принялась писать в блокноте. Через минуту она протянула его Штыкину.

– Вот, читайте.

Штыкин прочел вслух: «Муж застукал на даче свою жену с любовником. В завязавшейся драке он ударил его ножом в грудь. Любовник умер».

– Скажите, Пульхерия Афанасьевна, – Штыкин сдвинул брови к переносице, а его глаза стали колючими, холодными словно льдинки, – откуда вы знаете, что парень был убит ножом в грудь? Это ведь секретная информация, я вам ее не сообщал.

– Секретная?! Дешевый прием, господин следователь, – рассмеялась она, – прежде чем попасться вам на глаза, я возле дома потусовалась, разговоры соседей послушала. Одна женщина, которая вызвала милицию и «скорую помощь», в подробностях рассказывала, как к ней прибежал хохол и сообщил ей всю эту вашу секретную информацию.

Мамонов не удержался и хмыкнул, закрыв при этом лицо газетой. Но Штыкин не смутился.

– А может быть, все эти подробности вам сообщила ваша подруга Марина Владимировна Денисова?

– Марина?! – от возмущения Пульхерия аж подпрыгнула и возбужденно затараторила. – Да она мухи не обидит. Она своего Олега просто обожает и постоянно ревнует к секретарше. За всю жизнь у нее был всего один мужчина – ее муж. Она невиннейшую эротику порнографией называет и тут же от смущения телевизор переключает на другой канал. И вообще, она милейшая женщина, мать двоих замечательных сыновей и бабушка очаровательной внучки…

В этот самый момент на кухню вошла Марина и с невинным видом спросила:

– Что здесь происходит?

Синяк под глазом милейшей из женщин отливал ярко фиолетовым цветом. Пульхерии даже показалось, что он стал еще красочнее по сравнению со вчерашним днем. Штыкин молча немного полюбовался на все это великолепие и сказал сдержанно-холодным тоном:

– Если вы мне сейчас же не скажете, где были позавчера с двадцати одного до двадцати двух часов, я вас тут же арестую и посажу в изолятор временного содержания.

– В Суздале, – сказали подруги в один голос.

– Да, Пульхерия Афанасьевна, не скрою: вы меня сильно разочаровали, – Штыкин, заложив руки за спину, расхаживал по кухне. – Не ожидал я от вас такого. Ваша фантазия оказалась примитивно убогой, просто скучной, – он развел руками. – Я думал, что вы способны придумать что-то более оригинальное.