Ирина Дягилева - Змея на груди

– Ты только погляди, подруга, как он страдает? Он еще твоей дачи не видел, на которой ему предстоит провести три дня, – усмехнулась Пульхерия.

– Чем тебе не нравится моя дача? – возмутилась Марина.

– Да мне-то она нравится. Она ему боюсь не понравится. У тебя ведь там все удобства на улице.

– Ничего, потерпит.

Парень закончил разговаривать и уселся на переднее сиденье. Вид у него был недовольный.

– Молодой человек, – Пульхерия старалась говорить спокойно, не показывая своего раздражения, – меня вы уже знаете, а мою подругу зовут Марина Владимировна. Прежде чем мы поедем, мне все же хотелось бы взглянуть на ваш паспорт.

Парень молча достал из кармана куртки паспорт и протянул его Пульхерии.

– Вячеслав Всеволодович Вольский, – удивленно прочитала она вслух. – Вы же только что сказали, что вас зовут Максимом?

– Да, я не Максим, а Вячеслав, – не стал отпираться парень.

– Ну ты, дружок, и конспиратор, – громко рассмеялась Пульхерия.

– Я вам его дал совершенно машинально.

– Лучше надо было готовить легенду, разведчик! Детский сад на лямках, – насмешливо констатировала она и передразнила: – «Мне лишние свидетели не нужны».

– Вам больше не нужен мой паспорт? – смущенно поинтересовался Вольский.

– Ты прописку посмотреть не забыла? – подсказала подруге Марина.

– Регистрация московская, – сообщила Пульхерия и вернула паспорт парню.

– Мы поедем или вам еще что-нибудь показать? – с раздражением спросил Вольский.

– Нам будет очень приятно, если вы нам покажете ваше хорошее воспитание, – с убийственной вежливостью произнесла Пульхерия.

– А если ты нас еще раз назовешь кошелками, мы тебя будем звать баулом или рюкзаком, – внесла свою лепту в дело воспитания подрастающего поколения Марина.

– Извините, я не хотел вас обидеть, – сквозь зубы процедил парень.

«Именно этого ты и хотел, гаденыш», – подумала про себя Пульхерия, а вслух пробормотала:

– Надменное извинение похоже на оскорбление.

За всю дорогу, пока они ехали до дачи Марины, Вольский не проронил ни слова. Он даже не поинтересовался, куда они едут. Подъезжая ближе к даче, Пульхерия поняла почему. Она заметила, что на некотором расстоянии за ними едет небольшой серебристый джип. Даже не видя его номера, она знала, чья это машина. «Что ж, имеет право», – усмехнулась Пульхерия про себя.

Дача Марине досталась в наследство от родителей. Она располагалась в небольшом дачном поселке творческих работников недалеко от Москвы в живописнейшем месте на берегу Истринского водохранилища. Отец Марины Владимир Александрович Круглов был писателем. В свое время он написал роман «Дети целины», прославляющий героические будни целинников. Его даже сравнивали с Шолоховым, приняли в Союз писателей, дали квартиру в престижном доме, выделили дачный участок. За свою книгу он получил государственную премию и по ней сняли художественный фильм. От него ждали новых книг, но творчество дальше у него как-то не пошло. Вышло еще несколько рассказов и небольшая повесть. Тем не менее он неплохо устроился: ему предложили работу главного редактора журнала для работников села. Поговаривали, что в этом ему помогла выгодная женитьба. Мама Марины Клавдия Ивановна была дочерью какого-то министра. Но жену свою Владимир Александрович действительно любил, а в дочери просто души не чаял.

Постарев, родители Марины на дачу ездить стали редко, и Марина с мужем занялись ее перестройкой.

Олег нанял двух строителей украинцев, то бишь хохлов. У одного из них была фамилия Тарасюк, а у второго – Бульбенко. По отдельности эти фамилии не вызывали никаких ассоциаций, но любой, услышав их вместе, тут же вспоминал повесть Тараса Шевченко «Тарас Бульба». Их так и звали – Тарас энд Бульба.

На даче у Марины Тарас энд Бульба жили уже больше двух лет. Свою работу они выполняли хорошо, но очень уж медленно, особенно зимой. Даже стоя рядом с ними, их нельзя было заставить работать быстрее. Зато после них ничего не надо было переделывать. Тарасюк и Бульбенко не семь, а семьдесят раз отмеряли прежде, чем отрезали. Сначала Олега с Мариной это сильно раздражало, но потом они смирились. Больше всего их подкупало в двух хохляцких увальнях то, что они оба были непьющими и некурящими. Такое их качество приводило в изумление всю округу. Но не пили они не из принципиальных соображений, не потому, что вели здоровый образ жизни, а потому что оба имели большие семьи и почти все до копейки отправляли домой.