Константин Тарасов - После сделанного

— А вы никому не рассказывали про вклад брата?

Децкий задумался.

— Некому говорить, — ответил он скоро. — И вклад — какое мне дело.

Никаких позитивных сведений этот длинный разговор Сенькевичу не дал. С одной стороны, у Адама Децкого было достаточно оснований решиться на воровство: комнатка в шумной квартире, дряхлый раскладной диванчик, отживший свое стол, в перспективе многолетняя выплата за кооператив. И алиби у него ни на вечер, ни на утро не было никакого. Но — с другой Сенькевич интуитивно чувствовал, что Децкий чист. Из этого следовал обещающий новые заботы вывод: среди близких друзей Юрия Ивановича преступника нет: четыре пары и Пташук сели в поезд, когда тот вор находился в сберкассе; Адам Децкий приехал машиной, но непричастен; Глинский сидел на даче с пятницы. Но книжка, думал Сенькевич, зачем преступник возвращал в чемодан книжку? Ведь не ради же смеха. Такой риск: вновь войти в квартиру и вновь выйти. Была цель, умный вор зря не рискует. И время, время, минут двадцать заняла эта операция. Не приносил бы книжку — успел бы на поезд точно.

Жалелось, очень жалелось Сенькевичу, что уже нет в живых Пташука. Он по всем внешним данным тоже включался в схему преступления: жена и сын на даче, доступ к ключам имел наилучший, привычки Децких знал назубок, одна заковырка — прибыл электричкой. А есть своя машина, думал Сенькевич. Если от дома Децких на вокзал машиной, а еще от сберкассы к дому Децких снова машиной, то появляются минуты, и немало. Сенькевич отметил в уме, что надо расспросить гостей Децкого, где именно встретились на вокзале, когда и кто первым увидел Пташука.

— Давай-ка, Валера, прокатимся с ветерком, — сказал Сенькевич водителю и определил маршрут: от сберкассы к дому Децкого, а затем — на вокзал.

Тронулись, Сенькевич засек время. Потребовалось соответственно три с половиной и шесть минут. К ним Сенькевич прибавил пять минут, затраченные на повторное посещение квартиры. Округленно выходило пятнадцать минут, и значит, преступник должен был выйти из сберкассы в девять тридцать пять. Но это противоречило рассказу кассирши. И еще одно рассуждение мешало Сенькевичу принять такие расчеты: Пташук не мог бросить на вокзале свою машину. А чужую? А частник? А такси?

— Сколько, Валера, сейчас времени? — поинтересовался Сенькевич.

— Час.

— Обедать не хочешь?

— Как прикажете.

— Ну уж, прикажете. Попрошу. Может, отложим на полчаса?

— Хоть на час.

И они поехали к дому Павла.

Во дворе уже собирался народ. Сенькевич вышел из машины и подошел к толпе. У подъезда в кругу деловых мужчин стоял Децкий. Недолго подождав, Сенькевич его окликнул.

— Юрий Иванович, прошу извинить, что в такой час, — сказал он раздосадованному Децкому, — но минутное дело. Нет ли здесь кого-нибудь из ваших купальских гостей?

— Почти все.

— Пригласите, если не затруднит. Я на скамеечке обожду. Кого-нибудь, кто ехал вместе с Пташуком электричкой.

Через минуту к нему был подведен равный Децкому ростом крепыш и представлен:

— Смирнов. Петр Петрович.

Оставшись с Петром Петровичем наедине, Сенькевич пригласил его сесть рядом и назвался:

— Моя фамилия Сенькевич, я — инспектор уголовного розыска. У меня к вам, товарищ Смирнов, несколько вопросов.

— Пожалуйста! — изготовился Петр Петрович.

— Вы, как я понимаю, работали с Пташуком?

— Нет, он у Децкого работал, а я завскладом работаю.

— Мне не в том суть, — сказал Сенькевич. — Вы знакомы по работе?

— Да, по заводу.

— Так вот что меня интересует. Месяц назад вы ездили на дачу к Юрию Ивановичу. Постарайтесь вспомнить, где именно на вокзале вы встретились с Павлом Пташуком?

— Нигде, — ответил завскладом. — Мы с женой взяли билеты и сели в вагон. А встретились в Игнатово, на перроне.

— А не знаете, кто ехал вместе с Пташуком?

— Вроде бы никто. Каждые ехали врозь. Там такая была давка — сравнений для нее нет. Да и не договаривались встречаться…

— Ясно! — с приметной веселостью заключил Сенькевич. — Спасибо, товарищ Смирнов. Вы мне помогли.

— Что ж, рад, — ответил, однако, без радости завскладом.

Разговор, действительно, был полезным. Теперь версия о возможностях Пташука исполнить преступление получала реальную основу. Если не было встречи на вокзале, если каждая пара ехала сама по себе, отдельно от других, если компания сбилась в Игнатово по выходе их вагонов, то открывался простор для предположений, то Пташук терял зависимость от электрички. Задача его упрощалась, он получал свободное время; было бы лучше сесть в поезд, но не составляло беды и опоздать. От преступника требовалось одно — выйти на перрон в минуту прибытия поезда. Хитрость не отличалась оригинальностью — обогнать электричку машиной, явиться в Игнатово хотя бы минутой прежде. Технически исполнить такой ход легко: достаточно нанять частника или такси. Частника, конечно, предпочтительнее, но строить свой план в расчете на частную машину, налагать на него такое жесткое условие, преступник не мог: везти за город, в Игнатово, незнакомого пассажира — такого владельца собственной машины надо поискать. Времени же в обрез. Если и попался отзывчивый на чужую просьбу частник, то разыскать его теперь нереально. Но ровно столько же шансов, думал Сенькевич, что преступник воспользовался такси.