Б. Седов - Король Треф

В общем, я решился.

— Слушай, Али, — сказал я, отпив уже остывшего до нужной температуры кофе и глотнув холодной водички, — у меня есть к тебе разговор.

Али присел на стул напротив меня, и на его лице появилось выражение, говорящее о том, что он готов разбиться в лепешку, лишь бы угодить дорогому гостю.

Ладно, думаю, посмотрим, какое у тебя сейчас будет выражение, и продолжаю:

— Только, понимаешь, Али, это очень серьезный разговор. Настоящий разговор между двумя мужчинами. И об этом разговоре не должен знать никто, кроме нас с тобой.

Али чуть прищурил левый глаз, прицелившись в меня правым, и его радушная улыбка стала чуть более холодной. Но он сказал:

— Продолжай, Вася, я внимательно тебя слушаю. Я смотрел на него и видел, что действительно он здесь не только кофеек варит. Под маской радушного хозяина показалось лицо делового, серьезного и, возможно, рискового человека. Настоящего мужика. Вот и хорошо.

Я отпил еще кофе и продолжил:

— Понимаешь, Али, попав в чужую страну, я иногда чувствую себя не совсем уверенно, и хотелось бы, чтобы этого не было. Сам знаешь, по улицам бегают страшные американские гангстеры с автоматами Томпсона и палят из лимузинов во все стороны. А я бедный маленький эмигрант, и мне иногда бывает страшно. Поэтому я бы хотел…

Али засмеялся, по достоинству оценив мой юмор, и откинулся на спинку стула.

— Поэтому ты хотел бы, — продолжил он за меня на русском, — купить маленькую железную штучку, которая плюется маленькими свинцовыми косточками.

Я опять развел руками, преклоняясь перед его проницательностью, и сказал:

— Изможденные верблюды моего слабого разума преклоняют колени перед благоухающим оазисом твоей мудрости, Али!

Али снова сладко зажмурился и заулыбался.

— И еще, — добавил я, — я хотел бы, чтобы эта маленькая железная штучка выплевывала свинцовые косточки тихо. Без всякого шума.

Али понимающе кивнул и уже без улыбки спросил:

— Ты понимаешь, Вася, что здесь не Россия, и если тебя задержат с пистолетом, то тебе не удастся откупиться от американского копа, как от продажного русского мента?

— Да, Али, я понимаю это. Но я понимаю еще и то, что может случиться ситуация, при которой я вообще больше никогда ни от кого не смогу откупиться. Это гораздо хуже.

— А ты понимаешь, Вася, что если тебя все-таки арестуют, то ты должен забыть, у кого ты взял пистолет? И не огорчать старого доброго Али?

Ага, думаю, он уже все решил. Серьезный мужик.

— Конечно, Али! Посмотри на меня — разве я похож на человека, который не понимает, что делает?

Я отлично знал, что на такого человека не похож. Похоже, что и Али знал это. Выше среднего роста, широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой, жестким лицом и, насколько мне известно, недобрыми глазами, я никак не производил впечатление наивного простачка и слабака. Вот и вышибала в «Одессе» сразу признал меня за своего.

Али посидел еще минутку молча, глядя на меня и, видимо, что-то соображая, затем встал и, подойдя к входу, закрыл дверь и задвинул засов. Потом он перевернул табличку, и теперь любой, подошедший к двери с улицы, мог увидеть, что заведение Али, извините, закрыто.

— Подожди меня здесь, — сказал Али и ушел внутрь своего шалмана.

Через несколько минут он вышел и положил на столик передо мной небольшой черный кейс из твердого пластика под натуральную кожу. Кейс выглядел шикарно. Но, когда Али открыл его, я понял, что кейс по сравнению с его содержимым — ерунда.

Внутри лежало настоящее оружие. Не убогий «Макаров» и не грубый, как дворницкий лом, «ТТ», а грозный и изящный пистолет, созданный и изготовленный не мозгами коммунистов и руками алкоголиков, а уважавшими свои головы и свой труд оружейниками Запада.

Али вынул его из выдавленного по силуэту гнезда, затем присоединил глушитель, для которого в кейсе тоже было особое место, и, ловко вбив в рукоятку обойму, посмотрел на меня. Я молчал.

— «Беретта», пятнадцать зарядов, режим автоматической стрельбы, — сказал Али и, ловко крутанув пистолет так, что он оказался рукояткой вперед, протянул его мне.

— Я не знал, что у тебя еще и оружейная лавка, — сказал я и взял пистолет в руку.

Прежде мне, конечно, много раз приходилось держать в руках разнообразное оружие, но такой игрушки у меня еще не было.

Полюбовавшись на «Беретту», я нажал кнопку на рукоятке и, сбросив на ладонь обойму, передернул затвор. Щелкнув несколько раз спуском, я поднял глаза на Али, и он, опять опережая мои слова, сказал: