Александра Авророва - Гадание на кофейной гуще

Но вернемся к роману века. Он длился не слишком долго — к апрелю стал терять интенсивность, в мае же и вовсе сошел на нет. Мои коллеги этому удивлялись, а я ожидала чего-то подобного. Мне кажется, такие вот слишком открытые, я бы даже сказала, демонстративные отношения быстро исчерпывают себя. Раз — и выясняется, что все покровы давно сорваны, дальше двигаться некуда, и становится скучно. Это душа неисчерпаема, а ресурсы тела довольно ограничены.

Самое смешное, что следующей пассией Углова должна была стать я. Он, правда, с каждой женщиной обращается так, словно имеет на нее виды. Вон, Анне Геннадьевне Горбуновой, работающей у нас конструктором, за пятьдесят, и последнее совершенно не мешает ему с нею кокетничать. Я ведь упоминала — он профессиональный бабник. Я, откровенно говоря, к бабникам отношусь положительно. Всегда приятно, когда человек считает тебя привлекательной. К тому же это вызывает множество мелких вежливых поступков — протянуть руку, пододвинуть стул. Люди, подобные Сережке, искренне расположены ко всем лицам противоположного пола. Главное — не придавать их расположению слишком большого значения. Я и не придавала. Но, когда он начал пристраиваться ко мне во время обеденного перерыва, и провожать меня домой, и постоянно делать комплименты, я не могла не заподозрить, что он положил на меня глаз.

Вниманием мужчин я избалована не слишком. Вернее, не вниманием, а… Для примера приведу один эпизод из студенческих лет. Мальчишки стали недоумевать, зачем Лилька делает такую крутую химическую завивку — мол, ее это портит. Я объяснила, что никакой завивки нет, волосы вьются от природы. И спросила:

— А как вы считаете, может, мне стоило бы делать химию?

И Вовка, с которым у меня были прекрасные взаимоотношения, потрясенно ответил:

— Какая разница? Все равно это будешь ты — хоть с завивкой, хоть без.

А кто-то еще добавил:

— Таня — она и в Африке Таня.

Не обидным тоном, нет, и тем не менее показатель налицо. Я для них — не женщина, а человек. Ровесники меня уважают, но не ухаживают. Зато мне почему-то не дают проходу пожилые. Просто тихий ужас! Ему за пятьдесят, а он так и норовит ненароком огладить. Какая-то у меня дурацкая внешность. Я не считаю себя уродиной. Папа упорно утверждает, что я красавица, однако он, как вы понимаете, пристрастен. Я довольно симпатичная, только нет во мне той самой пресловутой «частицы черта». Слишком я обыкновенная. Помните, раньше в парках стояли статуи — девушка с веслом или еще что-нибудь подобное? Примерно так я и выгляжу. «Она у вас пышет здоровьем и молодостью», — восторгаются знакомые родителей. А я в глубине души предпочла бы романтическую бледность и худобу. Как, например, у Лильки. Пусть черты у Лильки не вполне правильные, зато оригинальные, с изюминкой.

В общем, Сережка перенес свое особое внимание на меня. Поверьте, меня это не порадовало. Он обращался со мною по настолько накатанной схеме, что об истинном чувстве не могло быть и речи. Уверена, он точно так же начинал с Викой, и с ее предшественницами, и повторит опыт с кем-нибудь другим. Видимо, он полагает, что женщины глупы и тщеславны. Стоит немного польстить, и она у твоих ног, а если еще регулярно хватать ее за коленку, так и вовсе забудет все на свете. Вскоре я не выдержала и настоятельно посоветовала Углову перечитать в «Гамлете» сцену с флейтой. Я очень ее люблю. Там окружающие пытаются добиться от Гамлета желаемого поведения. Тогда принц дает одному из них флейту и предлагает сыграть. Тот отказывается, мотивируя тем, что и держать ее не умеет, а Гамлет отвечает: «Или, по-вашему, на мне играть легче, чем на дудке?»

Что интересно, Сережка книгу из библиотеки тут же притащил, но понять ничего не понял. Он слишком для этого самоуверен. Я уже почти собралась высказаться прямым текстом, однако помог Андрей Глуховских. Они с Угловым друзья. Андрей проштудировал указанный эпизод, пошептал что-то Сережке на ухо, тот мрачно на меня глянул и на протяжении целой недели демонстративно дулся. Потом, правда, перестал. Он не из тех, кто способен долго хранить обиду на молодую девушку. Слишком они ему нравятся.

После меня и Вики резервы нашего сектора оказались исчерпаны. Ну, не соблазнять же Анну Геннадьевну? А больше дам в наличии не имелось. Мужчин у нас пятеро, а женщин всего три. Поэтому Углов занялся соседями, и выбрал он несчастную Лильку. И Лилька, дурочка, моментально развесила уши. А я — тоже дурочка, да? — снова попыталась ее предупредить. Я сказала: