Александра Авророва - Гадание на кофейной гуще

Я и не услышала. И в который раз подумала, что, не будь он женат, я б могла в него влюбиться. Он заговорил совсем о другом:

— Взять такси или вам лучше прогуляться?

— До метро я пройдусь, а то в голове гудит, — призналась я. — А там мне недалеко. Я доберусь сама, спасибо.

Юрий Владимирович спокойно покачал головой:

— Это исключено. Во-первых, уже поздно, а во-вторых, даже вашему самообладанию есть предел. У вас в семье наверняка крайне редко повышают голос, так?

— Почти никогда. Папа считает, что криком ничего не решишь.

— Ваш папа молодец. Я доведу вас до квартиры.

Это странно, но я словно слышала непроизнесенные вслух логические связки. «У вас в семье редко повышают голос, вы не привыкли к крику и поэтому сейчас измучены. Ваш папа молодец, так что не стоит огорчать его, возвращаясь по темным улицам в одиночестве». Подобное бывало у меня с Лилькой.

— Я должна была позвонить ему, выходя, — зачем-то сообщила я. — А я забыла. А сотовый разрядился.

— Возьмите мой.

— Да нет, не надо. Я звоню, чтобы он знал, во сколько меня встречать.

— Ваш папа молодец, — повторил Юрий Владимирович. — А моя Светка считает, что ей море по колено. Пятнадцать — самый опасный возраст.

Я быстренько подсчитала, что отцом он стал в двадцать два.

— Что, она тоже забывает звонить? — улыбнулась я.

— Случается. Впрочем, она девочка добрая и понимает, что я волнуюсь. Но полагает, это просто причуда с моей стороны. Она у меня непуганая.

— А я пуганая. Мне от метро на автобусе, а там через пустырь.

Он искоса на меня глянул, не решаясь задать вопроса, и я добавила:

— На меня однажды напал один ненормальный. Я ударила его бутылкой с пепси-колой и убежала. Это было ужасно. Я разбила бутылку о его голову. До сих пор тошно вспоминать. Иногда мне кажется, что я могла его убить, хоть и понимаю, что это бред.

— Одним маньяком стало бы меньше, — почти дословно повторил Юрий Владимирович высказывание моего папы. И с тем же гневом. Не знаю, с чего меня вдруг потянуло на откровенность. Видимо, реакция на пережитое.

Я уговорила своего провожатого ненадолго зайти ко мне.

— А то не поверят, что я возвращалась не одна, — пошутила я.

Он зашел, познакомился с мамой и папой, поинтересовался здоровьем Лильки. Ничего утешительного мы не узнали. Мама твердо решила завтра вести ее к невропатологу, а, если получится, и к психиатру. Настроение у меня вновь упало до нуля.

Моя подруга лежала на кровати, уткнувшись в стенку.

— Ты ведь и не пытаешься взять себя в руки, — не выдержав, накинулась на нее я. — А ты задумываешься, каково нам все это видеть? Маме и так плохо, а тут еще за тебя переживает. И я, и папа, и Димка. Ты о нас подумала? Хотя бы ради нас можешь собраться?

— Не могу, — жалобно прошептала Лилька. — Если б он просто умер, то могла бы. А когда я его убила, не могу.

Наверное, мне не стоило этого делать, однако удержаться не было сил.

— Его убила не ты, — вырвалось у меня. — Его убил кто-то, кто подслушал наш разговор и подсыпал яд так, как мы придумали. Вот и все. Все очень просто.

— Это ты нарочно, чтобы меня утешить, — не поверила она.

— Нет, вовсе нет. Я действительно так считаю.

— Если… но такого не может быть. У нас нет такого человека. Если б я знала, что это другой, а не я, тогда… Но ты ведь не можешь никого назвать, да?

— Пока — не могу, — отрезала я. — Только это пока. А потом назову.

Просто черт дернул меня произнести подобные слова. Я редко бросаюсь обещаниями. А тут вот бросилась.

Назавтра Лильку увезли в клинику неврозов. Врач уверяла, что, помимо всего прочего, сказался грипп, которым моя подруга умудрилась переболеть в прошлом месяце. Бывают, мол, такие последствия. Моя комната снова стала только моей, но меня это не радовало. Я села и принялась думать.

Прежде всего, верю ли я в то, что Сережку отравили. Да, верю. Все от меня отмахиваются, никто не согласен, а я вот верю, и все. Основана ли моя вера исключительно на эмоциях или у нее есть логические причины? Есть логические причины, есть. Во-первых, поразительное совпадение разговора и действительности. Сразу две бледные поганки за десять дней — не многовато ли? Во-вторых, утверждение Андрея, будто поганок среди собранных грибов не было. В-третьих, то, что ели грибы трое, а отравился один, причем тот самый. В-четвертых, пропажа банки с кофе. Она так и не нашлась, хотя я перерыла все. А выбросить ее по ошибке никто не мог. Это ведь не обычная жестянка, а специальная, с красивым узором и золотым тиснением — очередной Галин подарок.