Александра Авророва - Она была актрисою

— А разве он оскорблял ее демонстративно? Просто ничего ей не оставил.

— Ах, — со снисходительной улыбкой махнула рукой собеседница, — вы, Викушка, как всегда, не в курсе. Вы живете искусством и выше мелочей жизни. Бедную Галину Николаевну особенно задело… сейчас, я, возможно, припомню почти дословно… «Моя жена не имеет отношения к моему бизнесу и ни при каких условиях не имеет права унаследовать его целиком или частично». Примерно так. Или даже там была более определенная фраза, мол, моя жена не заслуживает того, чтобы получить мое наследство. Галина Николаевна цитировала мне прямо наизусть, еще бы, представляю, как ей обидно! Только я, к сожалению, со слуха запоминаю не очень хорошо. Но я сразу почувствовала, что там есть некий подтекст, понимаете? Не только оставить все Дашеньке, но лишь бы не жене. И вот теперь напрашивается мысль… если он знал о… о слишком хороших отношениях жены с Кириллом… Знаете, мужья, которые сами ходят на сторону, обычно очень ревнивы. Тогда все становится на свои места. Евгений Борисович, он из тех, кто любит одним ударом убивать двух зайцев.

Вика недоуменно пожала плечами. Надо же, Тамара Петровна в подробностях знает о завещании! Впрочем, она из тех, кто действительно все о всех знает.

— А что же теперь будет? Ведь Даша от его денег отказалась. Они все-таки достанутся Галине Николаевне или нет?

— Наверное, это зависит от квалификации ее адвоката. Вот уж, человек предполагает, а бог располагает. Пережить сразу после смерти мужа второй такой удар! А что касается Даши, не уверена, что Денис позволит ей отказаться от денег. Он, знаете ли, скуповат, а с чувством такта у него явные нелады. К тому же мечтает об отдельной квартире, а ограничивать себя в всем ему не хочется. Конечно, не берусь судить наверняка…

— Так ведь он позволил Даше отказаться! — напомнила Вика.

— Ну, это сгоряча, а теперь запел другую песню. Дашенька пока держится стойко, но с ее покладистым характером… Впрочем, поживем — увидим. В любом случае Галина Николаевна собирается судиться, что, кстати, является открытым неуважением к памяти мужа. С другой стороны, ее можно понять — деньги там немалые. Ей повезло, что Евгений Борисович не успел развестись.

— А что, собирался?

— Его планы трудно было разгадать. Теперь Галина Николаевна утверждает, что нет, но десять дней назад, несомненно, была в панике. О господи, сколько событий произошло за эти десять дней и как я намучилась! Вы не представляете, как я рада, Виктория Павловна, что это не вы! Честное слово, гора с плеч! Но вы уж постарайтесь, чтобы Игорь Витальевич не очень на меня разозлился. Вы сумеете, я убеждена!

Вика не до конца разделяла данное убеждение, однако кивнула и, подойдя к телефону, набрала выученный уже наизусть номер. Оказалось, рабочий день следователя успел закончиться, и она, чуть помешкав, рискнула впервые позвонить Талызину домой.

— Игорь Витальевич? — без обиняков начала она. — Мне надо срочно с вами поговорить. Нет, я не у себя. Может, я подъеду к вам? Это ненадолго. Или вы устали? Тогда подождем до завтра. Я как-то не сообразила, вам, наверное, не хочется тратить свое свободное время… или… Хорошо, я еду.

Квартира следователя содержалась в безупречном порядке, несколько Вику подавившем.

— Как вы умудряетесь, Игорь Витальевич? Вот у нас, например, когда был кот, так он разодрал внизу все обои.

— А у моего Барсика, — гордо доложил Талызин, — имеется специальный чурбачок для заточки когтей, и он использует только его. Барсик, поздоровайся с Викой и покажи, как ты точишь когти! Ими он весьма гордится.

Здоровый сиамский котяра, выгнув спину, демонстративно поскреб обтянутую чем-то доску.

— Зная ваши пристрастия, я сварил кофе. Не откажетесь?

Но Вика, не желая откладывать неприятное в долгий ящик, глубоко вздохнула и выпалила:

— Игорь Витальевич, я должна вам что-то сказать, но вы мне обязательно что-то обещайте, хорошо?

Тот, явно слегка оторопев, ответил:

— И что я должен обещать?

— А давайте вы сперва обещаете, а потом я скажу, что, — хитро предложила Вика.

Собеседник, не выдержав, разразился смехом, потом с трудом выдавил:

— Не хочу вас обижать, но последний раз я соглашался на подобный эксперимент в детском саду. И кого вы на этот раз покрываете? Неужели Марину? Очень жаль, она наконец-то перестала меня раздражать. Что же она натворила?

Похоже, дома следователь был более раскован и откровенен, чем в других местах, поэтому Вика рискнула признаться: