Борис Седов - Пуля для певца

— Вот в это я как раз верю. И ни минуты не сомневаюсь.

— То-то же!

Лиза снова устроилась рядом, положив голову ему на грудь.

— А знаешь… Я ведь хотела предложить тебе бросить все и зажить спокойно где-нибудь на Гаити… Или на Таити… В общем, там, где этот был… Ван-Гог? Или Гоген? Черт их разберет! В общем, хотела я простого женского счастья, а ты, глупый певец уголовной романтики, только и думаешь, в какое дерь… куда бы встрять. Вот свернешь ты себе шею — не буду тебя хоронить, как положено. Куплю себе виллу на Гавайях, а твою талантливую голову надену на высокий кол при въезде, чтобы издалека видно было. Так и знай.

— Договорились, — покладисто ответил Роман, — а теперь послушай, что я тебе скажу. Я тебя выслушал, теперь выслушай ты.

Он встал, взял со стола сигареты, пепельницу и зажигалку и снова завалился рядом с Лизой.

— Значит, так.

Роман сделал паузу и закурил.

— У меня есть другое предложение.

— Ну, что у тебя за предложение? — поинтересовалась Лиза.

— Предложение… — повторил Роман, почесывая живот, — предложение… Какое предложение?

— Ну как это — какое? Ты же заявил, что у тебя есть встречное предложение.

— А-а-а… Предложение… — развлекался Роман.

— Убью! — пригрозила Лиза.

— Ладно. Слушай.

Лиза повернулась на бок, подперла голову рукой и приготовилась слушать.

Но Роман передумал и, со страдальческим стоном поднявшись с просторной тахты, подошел к окну.

Солнце давно уже село, и над морем была ночь.

В небе висела полная седая луна, и дорожка от нее шла прямо к островку. В невероятной вышине перемигивались микроскопические, но яркие звездочки, а на далеком горизонте, где черная вода соединялась с темно-синим небом, медленно двигалась горящая множеством огней громада морского парома.

Роман повернул задвижку и толкнул раму.

Окно открылось, и в искусственную прохладу комнаты хлынула жаркая африканская ночь. Лиза встала с тахты и, подойдя к Роману, прижалась к его спине. Роман почувствовал, как ее губы щекочут кожу между лопаток.

— Так что ты хотел мне сказать, Ромка?

Роман долго молчал и наконец, почувствовав, что готов ответить на этот вроде бы простой вопрос, сказал:

— Сейчас только то, что я тебя люблю. А еще…

— Не надо никакого «еще», — рука Лизы накрыла губы Романа. — Того, что ты сказал, мне вполне хватит до скончания веков…

Лунную дорожку бесшумной черной тенью перечеркнула летучая мышь, охотившаяся на ночных насекомых, в кустах под окном раздался шорох, а на воде недалеко от берега захлопала крыльями какая-то птица.

Роман вздохнул и, не отрывая взгляда от ярких огней парома, задумчиво произнес:

— Да. Этого хватит.

Шнырь сидел на тумбочке под зеркалом, исхудавший и очень недовольный. Посмотрев Роману в глаза, он открыл пасть и хрипло заорал. При этом он даже не соизволил спрыгнуть с тумбочки, хотя обычно встречал Романа, увиваясь у его ног.

Захлопнув дверь, Роман бросил сумку на пол и спросил:

— А что это ты, собственно, орешь? И почему такой худой? А где Шапиро?

Ответом был очередной неприятный вопль.

— Ладно, — кивнул Роман, — вижу, что ты хочешь жрать. Пошли.

Он направился в кухню, и кот, спрыгнув с тумбочки, бросился за ним.

Открыв холодильник, Роман достал банку «Вискаса», открыл ее и вывалил содержимое в стоявшую около плиты миску. Шнырь отпихнул Романа и стал жадно пожирать консервы.

— Ишь ты! — удивился Роман. — Видать, одной будет маловато.

Он достал еще одну банку и открыл ее.

Когда Роман поднес открытую банку с кошачьим кормом к миске, чтобы добавить коту корма, Шнырь оглянулся на него и зашипел.

— Эй, ты чего? — Роман опасливо отдернул руку от миски.

Кот не ответил и с громким чавканьем продолжил трапезу.

Закончив с первой порцией, Шнырь поднял голову и требовательно посмотрел на Романа. Тот вывалил в миску вторую банку жратвы, и Шнырь, не снижая темпа, снова принялся за еду.

— Странно, ведь Шапиро должен был кормить тебя каждый день, а на тебе почему-то все ребра видны… — пробормотал Роман. — Хорошо еще, что вода у тебя была.

Шнырь был приучен пить на кухне прямо из-под крана, который всегда был чуть приоткрыт, и из него тонкой струйкой текла вода.

— Ну да ладно, — сказал Роман, — вижу, что ты живой, раз жрешь, и хватит с тебя пока, а то знаем мы эти истории, когда изголодавшиеся люди бросались на еду и быстренько протягивали ноги с непривычки. Ты, конечно, не человек, но что-то общее в нас есть. Так что доедай и больше не приставай.