Борис Седов - Пуля для певца

— Ну вот… — Роман промочил горло минералкой, — а эту вакцину подменили уже во Владивостоке. И вместо нее там были полные ящики ампул с бациллами замедленного действия. Я точно не помню — то ли чумы, то ли холеры… Не буду врать. Так вот Арбуз, которого сегодня несправедливо к ответу поставили, играл в операции по уничтожению поезда главную роль.

Роман решил, что небольшая ложь не помешает, а Арбуз вряд ли будет отнекиваться. Взглянув на Михаила, он увидел, что тот скромно потупился, и только уголок его рта подрагивал в иронической усмешке, заметить которую мог разве что человек, знавший его всю жизнь. Роман был как раз таким человеком, поэтому понял, что Арбуз в случае чего поддержит его россказни, и перешел к завершающей части рассказа.

— В общем, пришлось мне с друзьями доделывать все без Арбуза. Он же в это время под арестом общества находился, — Роман укоризненно посмотрел на Тягача, — и не мог заниматься делом. Короче говоря, мои люди наняли в Новосибирске профессионального чеченского террориста, который сидел без дела, и предложили ему во имя Аллаха и за восемь тысяч долларов пустить поезд под откос. И он с дорогой душой выполнил этот заказ, считая, что послужил делу международного терроризма. Вот такая история.

Тягач оглядел сидевших за столом людей, затем кашлянул и произнес:

— По-моему, дело ясное. Давайте решать, что с Арбузом.

— А что с Арбузом? — проскрипел морщинистый Чума. — На человека напраслину возвели, да еще продержали в темной несколько дней. Нехорошо это, ошибка вышла.

— Да, ошибка, — согласился Тягач, — и если бы не наш певец, то кто знает, как бы сегодня для Арбуза закончилось дело…

— Вот именно, — кивнул Чума. — Ты, Арбуз, слышь, это…

Арбуз повернулся к Чуме и посмотрел на него с выражением глубокого почтения и трепетного внимания к словам патриарха.

— Ты на сердце не бери это дело, — извиняющимся тоном произнес Чума, — забудь, если сможешь. Я от имени общества говорю. Общество не возражает?

Чума окинул взглядом сидевших за столом авторитетов, и все они дружно закивали и забормотали в том смысле, что, конечно, какие могут быть возражения, если такие важные подробности выяснились.

— Общество не возражает, — заключил Чума. — Значит, делу конец. А вот певец наш — ему отдельное спасибо. И Арбузу, конечно. Ведь они, считай, миллион зэков от верной смерти спасли!

Роман почувствовал, что, хотя это и было правдой, но ситуация попахивает театром абсурда.

— Да ладно, — он махнул рукой, — на моем месте так поступил бы каждый.

Сидевшие вокруг стола урки дружно захохотали, и эта нелепая фраза поставила точку во внеочередном съезде российского криминалитета, происходившем в старинном особняке на канале Грибоедова.

Следующие несколько дней прошли для Романа в состоянии неожиданно нахлынувшего на него вдохновения, и на пятый день творческой горячки в принадлежавшей Шапиро студии звукозаписи прозвучала волшебная фраза:

— Записано!

Стянув с головы намявшие уши наушники, Роман бросил их на ковер и вышел из тесного тонателье [2] Специальное заглушенное помещение в студии. в просторную аппаратную, где на диванах расположились Лиза, Арбуз, Боровик и Шапиро, самодовольно и даже как-то по-хозяйски поглядывавший на Романа.

— Вот это темпы! — воскликнул он. — Альбом записан всего лишь за пять дней! Теперь я понимаю, как приводить тебя в состояние полной творческой отдачи. Для этого сначала нужно тебя арестовать, посадить в пресс-хату, затем отвезти на воровской сходняк — и сразу же в студию.

— Согласен, — кивнул Роман падая в кресло, — только с одним условием.

— Интересно, с каким?

— Ты, — Роман ткнул пальцем в Шапиро, — все это время будешь вместе со мной.

— Я? — Шапиро удивленно поднял брови. — Я с тобой? То есть в пресс-хате?

— Ага, — злорадно засмеялся Роман, — именно в пресс-хате.

— Да… — Арбуз покачал головой и ухмыльнулся, — в пресс-хате товарищу Шапиро будет особенно интересно.

— Вот только после этого товарищ Шапиро, если выйдет оттуда живой, вряд ли запишет альбом за пять дней, — добавил Боровик.

— Бедный Лева, — Лиза горестно вздохнула. — За что же они вас так не любят?

— Они меня как раз таки любят. Только стесняются показывать свои чувства и, словно малые дети в начальных классах, дергают предмет своей любви за косички.

— А Шапиро, за неимением косичек, можно дергать за пейсы! — засмеялся Роман.