Елена Михалкова - Танцы марионеток

На комнату опустилась темнота, но видела Юлька прекрасно, особенно пробор на голове сидящей старухи и ее белую, как штукатурка, шею. Окно с красным клочком в нижнем углу казалось выходящим не во двор, а в соседнюю комнату, такую же темную, как эта гостиная.

Осторожно, стараясь не задеть столик и не рассердить Конецкую, она обошла ее и остановилась за спиной Марты Рудольфовны.

– Что? – спросила та, оборачиваясь. – Что ты там делаешь?

И тут щелкнул замок наружной двери. Обе – и Конецкая, и Юля – одновременно посмотрели на темный провал приоткрытой двери. Спустя несколько секунд из полумрака бесшумно выступила невысокая фигура, повернула выключатель, и яркий свет резанул Юльку по глазам. Она прищурилась.

– Отойди от нее, – приказал бесстрастный голос. – Положи нож и отойди.

Юлька застыла с ножом в руках.

– Отойди, – повторили ей почти без эмоций. – Отойди в сторону.

Юлька отступила, не сводя глаз с человека, стоявшего в нескольких шагах от нее.

Пистолет. Вот как он выглядит. Смешно, но до этого она никогда не видела пистолета. Только в фильмах. Самое удивительное, что он и вживую смотрелся так же, как в боевиках. «Можно ли сказать о пистолете „вживую“? Наверное, нет. Он же мертвый. То есть неживой. И я тоже…»

Затормозив страшную мысль на полпути, она бросилась на человека с пистолетом.

К вечеру Сергей Бабкин окончательно извелся. Им никто не звонил – ни ему с Макаром, ни Маше с Костей, и дом погрузился в выжидательную тишину. Маша, накормив их ужином, снова уселась за компьютер и лишь сердито глянула на него, когда он попытался ее отвлечь. Костя валялся на диване с книжкой, наслаждаясь бездельем, санкционированным старшими. Илюшин, разрисовав десяток альбомных листов, собрался уезжать.

Сергей мучительно пытался понять, что же гложет его весь вечер. Откуда-то он знал, что дело вовсе не в угрозе, исходившей от Тогоева. И даже не в той неопределенности, которая ожидала их в ближайшие несколько дней. Дело было в другом… После нескольких мучительных попыток нащупать правильную дорогу, выводившую его к ответу, он, кажется, почти понял, в чем именно.

Во взгляде девчонки, которая назвала Бабкина доброй феей и провела прохладной рукой по его горлу, было что-то такое, от чего ему в тот вечер стало не по себе. Ощущение было такое, будто на него смотрела не двадцатилетняя девушка, а кто-то другой, куда старше и опытнее ее, а главное – отвратительнее. Как если бы за этими глазами в глубине маленькой темноволосой головки пряталось маленькое чудовище, управляющее телом Юли Сахаровой, словно пришелец из «Людей в черном». Только пришелец был трогательный, а в том, кто рассматривал Бабкина странными глазами, ничего трогательного не было.

– Серега, что с тобой? – Макар стоял в прихожей, уже готовый уходить, и внимательно смотрел на друга.

– Фантазии… – неуверенно сказал Бабкин. – Фобии. Слишком много художественных фильмов смотрел.

– Не стоит. Смотри документальные, они тебе больше подходят.

Сергей ухмыльнулся, но тревога в душе только усилилась.

Интересно, что Сахарова испытала после того, как найденный ею парень отказался убить старуху? В том, что он откажется, Бабкин почти не сомневался – прыщавый парень с наглым взглядом был трусом. Должно быть, она просто взбесилась. Но двадцатилетней девчонке без связей не так просто найти человека, готового убить кого-то по ее просьбе.

До чего страшно разозлилась, должно быть, эта маленькая сучка с ненормальными глазами. Он не удивился бы, если б она сама пришла за ним, чтобы пристрелить его в отместку за то, что он сорвал ее план. Не исключено, что так она и сделает. Сумасшедшая тварь.

Бабкин вдруг решился.

– Постой, – сказал он, доставая из шкафа кроссовки. – Я с тобой.

– Куда?! Оставайся дома!

Сергей упрямо покачал головой и присел на корточки, шнуруя обувь.

– Хочу заехать к Конецкой.

Он застегнул кобуру, проверил пистолет.

– Прямо сейчас? Какая необходимость ехать к ней в половине десятого? Хочешь предупредить ее, предупреди завтра. Можно просто позвонить, в конце концов.

– Ну да. Позвонить и сказать: здравствуйте, ваша внучка хочет вас убить. И быстренько повесить трубку. Поехали, подброшу тебя до метро.

Василий подъехал к знакомому дому и притормозил, высматривая место, где можно оставить машину. Жара, душившая его весь день, к вечеру окончательно накрыла горячими ладонями, как пойманную бабочку. Трепыхайся, не трепыхайся – не улетишь.