Елена Михалкова - Танцы марионеток

– Ах, Марта, Марта… Как же ты могла так поступить?

Валентина покачала головой, не в силах понять, чем мог быть вызван к жизни такой замысел, и на лице ее были написаны недоумение и укоризна.

– Ведь Кристинка росла практически на твоих глазах! Я никогда не думала, что ты сможешь причинить ей вред. Ты знаешь не хуже меня, какая она на самом деле. Она хорошая девочка. Может быть, немножко нечуткая, но хорошая!

– Твоя дочь – потребитель, – зло возразила Конецкая. – Потребитель людей. Она имеет дело лишь с теми, от кого способна что-то взять. Мысль о том, что можно давать самой, никогда не приходила ей в голову. И это твой ребенок!

В следующую же секунду она пожалела о своих словах. Но Валя, вместо того чтобы обидеться, грустно улыбнулась.

– Да, Марточка, это мой ребенок. И ты права – она совсем не похожа на меня. У тебя не было детей, и ты не знаешь, что это такое – любить ребенка, который на тебя не похож. Самое сложное, Марта, – понять, что в действительности принесет ему пользу, ведь ты не можешь судить по себе, он же совсем другой! Я этого не поняла… Я очень ее любила, но никогда не понимала. Я восхищалась ею, но, скажу тебе честно, напоминала себе садовника-неумеху: посадил он аленький цветочек, тот из земли проклюнулся, а как за ним ухаживать, садовник-то и не знает! – Она тяжело вздохнула. – Одна надежда: что тот и сам вырастет, достаточно его поливать и от морозов укутывать. Что не загубит он свой цветочек… Что ты сказала?

Конецкая отрицательно качнула головой.

– Я была бы счастлива, если бы Кристинка ко мне пришла, – призналась Валентина, складывая распухшие ладони вместе, точно в молитве. В этой позе она выглядела смешно и нелепо. «Толстая, некрасивая, обрюзгшая. На колоду похожа… молящуюся колоду. Сволочь Мансуров, какая сволочь!» – Но если бы она сделала это сама, а не потому, что ее вынудили к тому обстоятельства. Марточка, милая моя, пойми – я хочу, чтобы она была счастлива.

– А я хочу, чтобы ты была счастлива! – вспылила Конецкая. – Знаю, ты мне сейчас скажешь, что на чужом несчастье счастья не построишь! Все это из разряда прописных истин, верных лишь наполовину. Если грамотно строить, то можно построить все, что угодно!

– Но я не хочу, – смиренно возразила Валентина. – Я тебе верю, Марта: можно построить, правда. Но это будет другое счастье. Ты знаешь, какими разными они бывают, эти счастья? Представь, что ты мечтаешь, чтобы в твоем саду выросло дерево. А вместо этого приходит строитель и строит дом. Хороший дом, прочный… В нем можно прожить прекрасную жизнь. Но это – дом. А ты хотела дерево.

Марта покачала головой и встала. С трудом распрямилась и на негнущихся ногах, прямая, как столб, дошла до подоконника. На площадке делала зарядку полоумная старуха из соседнего подъезда: бежала на одном месте, высоко задирая колени. Пародия на спортсмена, подумала Марта. Шизофренический бег трусцой. Все желающие могут присоединиться! Не желаете?

Она прислонилась спиной к стене, вспомнила, как заставляла девочку стоять, держа осанку, и попыталась выпрямиться. Вместо этого ноги сами собою согнулись в коленях, и Конецкая сползла вниз.

– Дьявол тебя раздери, Валентина! – пробормотала она. – Ты мне испортила такую игру! Курица ты глупая, великодушная! Еще один шаг оставался – и все бы у меня получилось!

Она бессильно потрясла кулаком, словно угрожая невидимому врагу, и в изнеможении опустила веки. Она хотела как лучше. Несколько месяцев идти к цели и так быстро сдаться… Обидно. Упущенные шансы жестоко мстят тем, кто их не удержал.

– Ма-арта! – позвала Валентина. Конецкая не отозвалась, и Мурашова, кряхтя, поднялась из кресла, доковыляла до окна и оперлась о подоконник, сочувственно глядя на подругу сверху вниз. – Послушай, Марта! Да послушай же!

Та подняла на нее несчастные глаза.

– Ты думаешь, что можешь играть с нами, как с марионетками, дергая за нужные ниточки? Поверь мне, дорогая… Я в тысячу раз глупее тебя, я куда меньше понимаю в жизни, ничего в ней не видела, кроме школы и своего ребенка, которого обожала – мне ли тебе об этом рассказывать! Но притом я знаю точно, что мы – мы-то можем быть марионетками… А вот ты не можешь быть кукловодом. Да-да, и не смотри на меня так! Я восхищаюсь тобой, Марта. Но для того, чтобы управлять другими людьми, нужны кое-какие черты характера, которых у тебя, к счастью, нет.

Валентина переступила с ноги на ногу, держась за стену.

– Я очень тебя люблю, – добавила она. – Умная моя Марта… Только не выдумывай больше ничего. Жизнь все равно умнее.