Елена Михалкова - Танцы марионеток

– Ковригин, что ты несешь?!

Он почти обрадовался тому, что она закричала на него. Наконец-то она была здесь, в машине рядом с ним, а не бродила где-то в прошлом. И хотя страх по-прежнему сидел в ее глазах, он уже начал перерождаться в другой страх.

– Ты ведь ни от кого не скрывала, что у большинства действующих лиц твоих романов есть прототипы. Не так сложно было выяснить, кого для какой роли ты использовала.

– Зачем? Я не понимаю…

– Я не знаю наверняка, зачем. Могу только догадываться. Ленка, дружок, ты очень хорошая дочь. Любящая.

Что-то в его интонации заставило ее всмотреться в его лицо, и голос ее дрогнул, когда она спросила:

– О чем ты?

Василий чуть наклонил голову, и лицо его приобрело такое выражение, что Лена подумала о быке, собирающемся убить тореадора.

– Знаешь, почему Николай Евсеевич напился? – сказал он. – Потому что твоя мама приезжала к нему в тот день. Она привезла с собой бутылку редкой настойки и уговорила его выпить с ней. Что случилось дальше, не нужно тебе рассказывать.

Лена открыла рот, но не издала ни звука. Впрочем, если бы и издала, это бы не остановило Ковригина.

– Знаешь, почему твоя соседка по подъезду Нина Кудряш оказалась в больнице? Потому что ее толкнули – специально толкнули, слышишь, ты, совестливая балда! Какой-то парень, которого она раньше никогда не видела, и лицо его было закрыто шлемом. Но ты, конечно же, не удосужилась узнать такие подробности! Тебе было не до того. Ты пережевывала свои страдания по поводу внезапно обрушившегося на тебя волшебного дара – управлять судьбами других людей, правда?!

Лена попыталась что-то сказать, но Василий не дал ей вставить и слова. Он ощущал, что завелся и что остановиться уже не сможет. Кажется, если бы она попробовала прервать его, Ковригин бы ее ударил.

– А хочешь знать, что случилось с твоей учительницей? Я тебе скажу. Ее тоже толкнули, только с платформы, и сделал это вовсе не ее сын. У нее вообще нет сына. Есть дочь, но она ни при чем. Тебе интересно, кто это сделал? Ты, долбаная писательница, увлекающаяся другими людьми, – тебе хочется знать, кто это сделал?!

– Нет! – выкрикнула она, и он замолчал.

Бешенство испарилось, как будто его и не было, а злость свернулась клубком где-то в глубине души. Жалость к глупой Ленке, его несчастной, бестолковой, затравленной Ленке, совсем было исчезнувшая жалость вернулась и охватила его с новой силой, став такой острой, что причиняла ему почти физическую боль. Ему захотелось обнять ее, прижать к себе изо всей силы, но он не мог этого сделать, прежде чем не договорит до конца.

– Твоя мама, – сказал Ковригин. – Вот кто это сделал. Учительница узнала ее в толпе. Милиции она ничего не сказала, потому что была уверена, что обозналась, – ведь у твоей мамы не было мотива! Вот только она не обозналась, Лен. И мотив у нее был.

– Я тебе не верю, – выдохнула она. И без того бледное лицо побелело еще больше, стало похоже на бумажный лист с нарисованными носом, бровями, губами. Только глаза были живые.

– Веришь. Уже поверила.

– Она бы никогда этого не сделала!

– И все-таки она это сделала. Твоя мама знала очень многое о твоей работе. Ей было несложно подстроить все три случая. С третьей жертвой она вместе работала в школе, знала адрес, могла легко ее выследить. Кстати, у вас дома в семейном альбоме есть фотографии, где снят весь их учительский коллектив. На одной из них я и видел эту «Веру Алексеевну». Ты знаешь, что после той трагедии у нее отнялись ноги? Она до сих пор плохо ходит.

– Не верю!

– С Николаем Евсеевичем твоей маме повезло – ведь он мог бы доехать и без аварии. Но не доехал. Если бы ты удосужилась встретиться с Мешковым, он бы тебе рассказал, кто приезжал к нему с бутылкой и уговорил потом сесть за руль. Но ведь Ольга Сергеевна ненавязчиво дала тебе понять, что не стоит этого делать, да?

– Ты все врешь!

Ее отчаянный крик заставил его замолчать.

– Я тебе не верю…

Губы тряслись и прыгали на ее лице, и Ковригин отвел взгляд. Усилием воли овладев собой, Лена с трудом выговорила:

– У тебя нет никаких доказательств. То, что мама приезжала к Мешкову и не рассказала мне об этом, ни о чем не говорит. Ей просто было стыдно!

– Учительница запомнила ее.

Лена прижала тыльную сторону кисти к губам, и на секунду ему показалось, что сейчас она укусит себя и кровь потечет из руки. Но когда она отняла ладонь, следов укуса на ней не было. И губы успокоились.

– Я хочу с ней поговорить, – хрипло сказала она, и Василий сразу сообразил, кого она имеет в виду.