Кристофер Фаулер - Спанки

С этим прогнозом Спанки попал, что называется, не в бровь, а в глаз.

В тот же день, в точно назначенное время, в магазине появилась Сара, которая устремилась ко мне с таким видом, словно на Земле использован весь запас кислорода, и если кто-то мог ее спасти, то только я.

Я как раз заканчивал работу по подготовке грядущего переоформления витрины, когда мой взор упал на пару красных туфелек на шпильках и обтянутые чулками длинные ноги. Обладательница стройных ножек двигалась в мою сторону. Макс поднял одну бровь, я - обе.

Определенно Сара по-своему толковала расхожее выражение: "Так хороша, что хоть убейся". На ней была шелковая бежевая блузка, скроенная таким образом, что половина пуговиц отсутствовала начисто, а бюстгальтер то ли был ей слишком мал, то ли белая грудь оказалась чересчур велика, а может, и то и другое. По губам девушки блуждала игривая полуулыбка, а на плечи ниспадали крутые локоны ярко-рыжих волос. Она устремила на меня взгляд своих серых глаз и не отводила его все то время, что беседовала со мной. Сара говорила что-то насчет заказа на новый комплект стульев для столовой "Аркадия", но было очевидно, что в действительности ей хотелось сказать совсем другое. Макс поспешно извинился и куда-то улизнул, оставив нас вдвоем. Я словно лишился дара речи и с трудом отвечал на расспросы Сары.

- Насколько я понимаю, теперь ты занимаешь место сына Макса, - мягко произнесла она. - Надеюсь, ты отпразднуешь это событие?

Я судорожно соображал, что следует ответить, когда она вдруг наклонилась и стала стряхивать пылинки с моих брюк.

Это уже было слишком. У меня перехватило дыхание, и я поспешно вскочил на ноги. Спанки обещал не оказывать на нее никакого воздействия; он же сам сказал мне, что Сара весьма честолюбива. Возможно, она всегда так вела себя с мужчинами, которые ей нравились, и все же ее поведение показалось мне чрезмерно экстравагантным.

- Если хочешь, мы могли бы вместе пообедать, - решительно предложил я.

- О, с большим удовольствием, - живо отозвалась она, подплывая ко мне и проводя наманикюренными пальчиками по кромке стола.

- А как ты узнала о моем... повышении? - спросил я. Мне не терпелось выяснить, не посетил ли ее все же Спанки.

- Макс только что сам сообщил мне об этом. Но если ты желаешь сохранить это в секрете, я обещаю никому больше не рассказывать.

- Да я не об этом...

- Отлично. Значит, завтра вечером мы можем с тобой пообедать, не так ли?

В знак согласия я лишь молча кивнул. И все же что-то здесь было явно не так. Точнее, все было не так. Это была не та Сара, которую я знал прежде.

Впрочем, в какой-то степени это было вполне закономерно. За несколько последних недель во мне произошли разительные перемены, так что я не только Сару не узнавал, но и самого себя тоже.

К тому же мы оба давно созрели для современных отношений между взрослыми людьми.

Мы пообедали с ней в небольшом французском ресторанчике в Кэмдентауне. Еще до того, как принесли основное блюдо, она сняла туфлю и принялась ногой поглаживать мне бедра с внутренней стороны, постепенно взбираясь все выше и выше. Даже несмотря на весь мой недавно приобретенный опыт общения с женщинами, я все же испытал некоторую неловкость и смущение. Впрочем, когда она предложила отправиться ко мне в новую квартиру, я с готовностью согласился.

Ну разве может быть между друзьями какая-то неловкость?

Любовные игры мы начали задолго до того, как переступили порог квартиры. Уже в такси она расстегнула мне "молнию" на брюках и запустила в них руку, а когда мы поднимались на лифте, остановила кабину между этажами, опустилась на колени и вовсе стащила их, после чего уткнулась лицом мне между ног. Стоя в коридоре перед моей дверью, она стянула с себя трусики, прижала меня спиной к стене, чуть приподнялась и нанизала себя на мой восставший орган, скрестив лодыжки у меня за спиной. Вот в таком неловком положении я все же каким-то образом ухитрился открыть входную дверь, отключить сигнализацию и пройти внутрь, причем проделал все это с необычайной ловкостью и сноровкой.

Сказать, что мы занимались любовью всю ночь напролет, значило бы ничего не сказать: скорее мы воевали друг с другом, используя в качестве оружия ожесточенный секс. Наши боевые действия, сопровождавшиеся сдавленными всхлипами и стонами, включали в себя атаку, отступление и изощренный маневр. Мы поочередно захватывали, а потом уступали друг другу отвоеванные позиции. Когда же настало утро, истерзанный в боях, я лежал, словно пронзенный штыком насквозь, не в силах не то что двигаться, но даже думать.