Кристофер Фаулер - Спанки

Спанки краем глаза глянул на меня.

- Ну как, продолжим? ? Тошнота наконец прошла.

- Пожалуй, продолжим, - сказал я.

На сей раз, он прикрыл мне руками глаза, надавив кончиками пальцев на веки. Перед моим мысленным взором замелькали яркие вспышки разноцветных огней.

Когда Спанки убрал руки, я взглянул прямо перед собой.

Мне показалось, что молекулы потемневшего воздуха стали как бы удаляться, уступая дорогу моему зрению. Расплывчатые контуры деревьев теперь проступили более отчетливо на фоне неба, я мог различить не только отдельные листья, но даже тончайшие прожилки на них, равно как и чешуйки древесной коры.

Затем я устремил свой взор вдаль, к городу. Ошеломляющая масса света мгновенно распалась на тысячи крохотных желтых точек уличных фонарей. Крупные цветные прямоугольники оказались не чем иным, как окнами домов и общественных зданий. Яркие цикламеновые и сапфировые контуры неоновых вывесок высвечивали средоточие зрелищных заведений. Особняки и другие частные постройки излучали мягкое, маслянистое сияние. Весь этот конгломерат частиц света пронизывали, связывая воедино, сверкающие ленты автострад, эти кровеносные сосуды города, по которым струились малиновые потоки огней мчащихся автомобилей. Зрелище, подобное кадрам из научно-популярного фильма, демонстрирующего кровеносную систему человека.

- Мартин, сконцентрируй взгляд. Отыщи знакомое тебе место.

Поначалу мне было трудно разобраться в мелькавших перед глазами мысленных образах, но постепенно я приноровился, и дело пошло на лад. Вскоре мой взгляд сумел преодолеть массу всевозможных препятствий и проникнуть на улицу, где находилась моя старая квартира, а когда я еще чуточку поднапрягся, то увидел и сам дом.

- А теперь воспользуйся также и другими органами чувств.

Я последовал наставлениям Спанки и тотчас же вернул себе остроту обоняния, вкуса, слуха. Там, у раскрытого окна квартиры, стояла женщина, смотревшая на расстилавшийся перед ней город. Я живо ощутил исходивший от ее волос запах яблочного шампуня и молочно-мускусный аромат ее груди, а еще через мгновение я различил сдвоенные глухие удары ее сердца.

- Дэбби...

Где-то позади нее послышался стук еще одного сердца, а вслед затем я уловил запахи туалетной воды и конопляной "травки".

- Зак.

По мере того как мое зрение обретало все большую ясность и глубину, я стал моргать, потрясенный осознанием того сенсорного диапазона, который теперь был мне доступен. Я понял, почему Спанки привел меня сюда именно ночью, когда хотя бы отчасти стихла суетамирской жизни. В дневное же время столь разительно осиленные звуки и образы окружающего мира переполнили бы мой разум, а сам я, скорее всего, попросту отключился бы.

Как того и следовало ожидать, я совершил ошибку, взглянув на небо, - в ту же секунду миллиарды острых иголок звездного света устремились сквозь бездну Вселенной мне навстречу. Небо стало стремительно проясняться и одновременно расширяться, обнажая передо мной великолепие галактик, взрывы нарождающихся и умирающих звезд, причем видение было настолько ярким, что не покидало меня и тогда, когда я закрыл глаза. Более его, оно продолжалось до тех пор, пока я полностью не потерял ориентацию и не рухнул на траву. Закрыв глаза рукой, я лежал, пока не вернулось ко мне мое обычное зрение, а голова не перестала кружиться.

- Именно это мне и приходится постоянно видеть, - как бы между прочим заметил Спанки, - поскольку я не живой и не мертвый, не мужчина и не женщина, но нечто совершенно отличное.

- А ты можешь заглянуть на другие планеты? - спросил я, по-прежнему не решаясь открыть глаза.

- Нет. Нам достаточно знать, что жизнь существует и во многих других частях Вселенной. Мне лично подобная мысль кажется весьма успокоительной, хотя многих, как мне известно, она приводит в ужас.

- Так скажи все же, ты принадлежишь к некому более широкому миру, ко всей Вселенной или ограничен пределами этой планеты? - спросил я, понимая всю абсурдность и нелепость подобного вопроса, ответить на который было все равно, что представить доказательства существования Бога.

- Я и сам хотел бы это знать, мой друг, очень хотел бы. В некоторых вопросах мое собственное невежество по своей глубине не уступает твоему.

Мы еще немного посидели на холме. Постепенно становилось прохладно, и свежий ветерок начинал пробирать до костей. Но я все же почему-то не ощущал холода, я чувствовал себя окончательно сбитым с толку и взволнованным тем, что мне этой ночью удалось увидеть, ощутить и услышать.