Анна Дубчак - Куклы на чердаке

– А Тони? Он что, жив? – У меня глаза на лоб полезли от услышанного.

– Да… Я сказала ему, чтобы он дал тебе денег, чтобы не пропала… Я уже понимала, что ты не вернешься в Москву. У тебя – характер… Я следила за тобой… Эрвин, мой муж, помогал мне. Прошу тебя, скажи своему другу, чтобы он оставил нас, я должна многое тебе рассказать…

Услышав о том, что мой Тони жив, я захотела услышать и узнать все. И Герман не должен был присутствовать при этом.

– Я остаюсь, – сказала я, разглядывая Соню, как если бы это был сам Тони. – Герман, я позвоню…

– Наташа! – Герман даже схватил меня за руку. Но я вырвала ее, подошла к Соне близко-близко и посмотрела ей в глаза.

– Я остаюсь, – сказала я более твердо, не глядя на Германа, но обращаясь, конечно же, к нему. – Пойдем, Соня…

Я тихонько поскуливала на диване в гостиной, а Соня все рассказывала и рассказывала о том, как она познакомилась с Тони, как наняла его специально для того, чтобы он влюбил меня в себя… Слушать все это было настолько больно, что я ощутила даже физическую боль – у меня заболела голова, а потом заныло и все тело.

– Все. Хватит. Я больше не могу… Что было, то было… Ты, говоришь, специально пригласила меня для того, чтобы попросить у меня прощения? Чтобы покаяться? Так вот. Я тебя не прощу. Никогда. И знаешь почему? Да потому что я любила Тони, а ты убила мою любовь, понимаешь? И это значит, что любви вовсе и нет… Мои родители тоже думали, что любят меня, а когда я попала в историю, не смогли сдержаться от упреков и вместо того, чтобы воспринимать меня как жертву, выставили жертвой себя… Тони, получается, тоже никогда не любил меня, а лишь разыгрывал передо мной влюбленного парня, причем за деньги… И опустил меня на самое дно, чуть не погубил меня, не уничтожил – и тоже за деньги… И ты, получается, моя сестра… Тоже никогда не любила меня. Больше того, ты ненавидела меня за то, что я вообще есть и что наш отец любит меня, а тебя… А тебя он просто забыл. Вот и получается, что меня любил только один человек… Очень любил, а я никогда не обращала на него внимания… Некрасивый полноватый мальчик с восторженным взглядом, и очень нежный… Вот если бы я осталась с ним, поверила в него и постаралась взглянуть на него не просто как на скучного «ботаника», а как на мужчину, то была бы сейчас счастлива… А ведь он был симпатичный…

Соня с опухшим от слез лицом сидела передо мной и икала. Думаю, что и слова-то у нее иссякли. Все, что хотела, она мне рассказала.

– А зачем садовника убила? – вдруг вспомнила я пьяницу Уве.

– Он сам замерз… – произнесла, не разжимая челюстей, Соня, как если бы это не Уве, а она сама замерзла в морозильной камере. – У меня от нервов рот не разжимается…

– Знаешь, а ведь я не хочу тебя видеть… Никогда. И решения своего я не изменю.

– Да я так и думала… – вздохнула с нервным всхлипом Соня. – Так мне и надо… Но я виновата перед тобой, и позволь мне перед тем, как мы расстанемся, все же помочь тебе… Подпиши эти несчастные документы, оставь мне… Я дам тебе денег, помогу подыскать квартиру, помогу с работой. А с этим Германом не советую тебе общаться… не надо, чтобы ты виделась с человеком, который о тебе так много знает… Поверь мне, ваше общение ни к чему хорошему не приведет.

– А это уже не твое дело…

Я с трудом поднялась с дивана. Сказать, что я чувствовала опустошение, – это не сказать ничего. Мне казалось, что я легла на диван молоденькой девушкой, а поднялась старой больной старухой…

– Так ты подпишешь документы? Ну нельзя, чтобы тебя арестовали из-за такой глупости… Мы с Эрвином так старались…

– А я ведь думала, что ты с приветом… – призналась я, понимая, что и в этом признании уже нет никакого смысла.

Соня протянула мне коричневый конверт.

– Вот, возьми… Это деньги. На первое время. А завтра, если ты все же найдешь в себе силы побыть еще немного в моем обществе, мы пойдем в банк, где ты откроешь свой счет, и я лично переведу тебе туда пятьдесят тысяч евро. Может быть, после этого ты простишь меня. Не отказывайся…

Я с трудом дошла до двери, и меня стошнило желчью… Я чувствовала, как здоровье медленно покидает меня… Смерть Тони – это одно чувство. А предательство его – другое. Я физически не могла его перенести.

– Послушай… Мне надо срочно позвонить… Это очень важно… Мне кажется, что у меня что-то со здоровьем. Ты не могла бы мне дать телефон и оставить одну? Я позвоню родителям… – призналась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. – Чтобы в случае если со мной что случится, они знали, где меня искать…