Анна Данилова: Плюшевый свидетель

Вере пришлось перейти в гостиную, чтобы не спать по соседству со спальней любовников и не слышать доносящиеся оттуда звуки и смех. Когда к ней, как раз на третий день ада, пришла ничего не подозревающая Августа, Вера даже не знала, как объяснить ей, в каком положении она оказалась и каким удосужилась обзавестись статусом, настолько случившееся было нелепым, нелогичным и, главное, бесчеловечным, жестоким, наконец!

– Что-то ты, мать, бледная. Отравилась, что ли? – спросила Августа, размешивая сахар в кофе и глядя куда-то мимо лица Веры, в пространство. – Неважно выглядишь.

– Августа, посмотри мне в глаза. Вот так. А теперь слушай. Мой муж, Илья, влюбился в другую женщину. Ее зовут Марина. Он привел ее сюда, и теперь они живут в его кабинете.

Августа чуть не захлебнулась кофе. Далее последовал шквал вопросов, на которые Вера едва успевала отвечать. Понятное дело, Августа была потрясена новостью и на чем свет стоит проклинала Илью. Она называла его «сумасшедшим», «эгоистом», «сладострастником», «наглецом» и прочими, вполне соответствующими ситуации, определениями. И тогда Вера решила пойти от обратного и попытаться добиться от приятельницы правды относительно своего внешнего вида. Она, искренняя в своих намерениях услышать эту самую правду, поднялась со своего места и даже покружилась перед Августой, демонстрируя раздавшуюся талию, пышные бедра и увеличившуюся буквально за полтора года грудь.

– Ну, что скажешь?

– Пухлая и очень аппетитная на вид молодая женщина…

– …со следами былой красоты, ты забыла добавить, – закончила за нее Вера. – Илья мне так и сказал. Я думаю, что он презирает меня за то, что я не нашла в себе силы сохранить фигуру, что не занималась собой. Но ведь ты же знаешь, Августа, как подкосило меня мое увольнение!

– Ты не должна так говорить, – осторожно вставила Августа и сдунула со лба рыжий завиток. Это была высокая сухопарая женщина с острым носом и темными проницательными глазами. Энергичная, холерического склада, она, казалось, постоянно искала выхода своей энергии, но ничего лучше, чем заводить постоянно какие-нибудь интрижки, так и не придумала. Она меняла своих сексуальных партнеров так же часто, как и место работы. Августа была разносторонне развитым человеком, а потому умела применить свои способности к дюжине профессий, начиная от распространителя билетов местной филармонии и драмтеатра до директора трикотажной фабрики. И, надо сказать, все, чем бы она ни занималась, у нее получалось. Единственно, чего она не умела делать, это брать и давать взятки. Особый талант у нее был в области человеческих отношений, касающихся, в частности, своего непосредственного женского окружения: она любила давать советы. И, как правило, направив человека по тому или другому пути, всегда старалась проследить за «лабораторным кроликом», чтобы удостовериться, что совет оказался действенным и после него сложная ситуация благополучно разрешилась. Вероятно, в ее памяти отложилось великое множество примеров тому, как следует действовать в тех или иных житейских ситуациях. Но, несмотря на это, личная жизнь Августы по-прежнему не клеилась, а по части работы ей то и дело приходилось подыскивать себе новое место. Понятное дело, что причиной ее неудач был характер. Взрывной, импульсивный. И, безусловно, большей частью ей не везло из-за ее бескомпромиссности. Она была, что называется, негибкой и любила говорить правду в глаза. Вот и тогда, осмотрев критическим взглядом фигуру Веры Боровской, Августа покачала головой и вынесла свой вердикт:

– Ты права. Прежде твоя фигура вызывала у мужчин желание, а сейчас, я думаю, нет. А поскольку секс у мужчин занимает двести процентов всей жизни, то суди сама, что еще оставалось делать твоему Илье…

Вера подумала, что и Августа жестока по отношению к ней и что, окажись она сама в подобной ситуации, то навряд ли спокойно перенесла и приняла бы от подруги произнесенную вслух правду о своей внешности. Но слова были произнесены, и этот факт сделал Веру в собственных глазах еще безобразнее. Она и вовсе раскисла. Зато Августа почувствовала себя превосходно, почуяв, как хищница, очередную жертву, по ее мнению, остро нуждающуюся в ее гениальных советах. Вера понимала, что всякая женщина, примерив на себя чужую беду, не может не испытывать приятное чувство душевного, а может, и физического комфорта от сознания того, что это не она попала в сложную ситуацию. В таких случаях даже самая черствая особа хотя бы на время превращается в доброго ангела, способного на любую жертву. Августа сразу же предложила Вере денег, большую скидку на косметику, распространением и продажей которой она на тот момент занималась, попыталась всучить ей по дешевке свои старые, «почти что новые», австрийские туфли и даже подарила ей тут же, словно заранее знала о разразившейся в семье драме, роскошно изданный том Зигмунда Фрейда.