Вэл Макдермид - Далекое эхо

– Нам нужно также обойти Тринити-плейс дом за домом. Рози не пришла на Холлоу-Хилл пешком. У убийцы было какое-то средство передвижения. Может, нам повезет и мы отыщем какого-нибудь бедолагу, страдающего бессонницей. Или, по крайней мере, кого-то, кто в это время вставал справить нужду. Если была замечена хоть какая-то тачка, двигавшаяся в том направлении рано утром, я хочу об этом знать.

Макленнан снова обвел глазами комнату:

– Не исключено, что Рози знала того, кто это сделал. Если бы на нее напал незнакомец, он, вероятнее всего, бросил бы ее там же на улице. Так что нам следует покопаться в ее личной жизни. Ее семье и друзьям в их горе это вряд ли понравится, поэтому нам нужно быть с ними поделикатнее. Но это не означает, что мы должны удовлетворяться полуправдой. Где-то рядом ходит тот, кто вчера ночью совершил убийство. И я хочу, чтобы мы его пригвоздили, пока он это не повторил. – В комнате закивали. – Вопросы есть?

К его удивлению, поднял руку Лоусон и, смущаясь, спросил:

– Сэр, я вот подумал, нет ли какого-то смысла в выборе места, куда отнесли труп?

– Что вы имеете в виду? – удивился Макленнан.

– Ну, поскольку там древнее пиктское кладбище, не был ли это какой-то сатанинский обряд? Тогда есть вероятность, что убийца – какой-нибудь чужак, который выбрал Рози, потому что она ему подходила для человеческого жертвоприношения.

У Макленнана мурашки побежали по коже от такого предположения. Как он не подумал о подобной возможности? Если это пришло в голову Джимми Лоусону, то может взбрести на ум и прессе. А сейчас ему меньше всего хотелось увидеть заголовки, гласящие: «Ритуальный убийца разгуливает на воле».

– Интересная мысль. Нам следует разрабатывать и эту версию. Но не стоит распространяться о ней за пределами этих стен. Давайте сейчас сконцентрируемся на том, что нам известно наверняка: студенты, «Ламмас-бар» и опрос вероятных свидетелей. Итак, за работу.

Совещание закончилось, и Макленнан направился к выходу из комнаты, останавливаясь по дороге, чтобы подбодрить то тех, то других – сотрудников, столпившихся у столов и уже намечавших планы действия. Он не терял надежды, что им удастся как-то привязать студентов к этой истории. Тогда они смогут добиться быстрых результатов, а это в подобных случаях волнует публику больше всего. Еще важнее, это рассеет атмосферу подозрительности, которая обязательно воцарится в городе, если дело затянется. Всегда легче, когда негодяями оказываются приезжие. Пусть даже, как в данном случае, приезжие из ближайших окрестностей.

Зигги с Алексом вернулись в общежитие всего за час до отправления на автобусную станцию. По дороге они завернули туда и получили уверения, что общественный транспорт ходит, хотя с расписанием не все ладно.

– Это как повезет, – объяснил им кассир. – Автобус будет, но точное время не гарантирую.

Верда и Брилла они застали в кухне за кофе. Оба были небриты и выглядели сердитыми.

– Я было решил, что ты вырубился надолго, – сказал Алекс, ставя чайник для свежей заварки.

– Как же, так тебе и повезет, – проворчал Верд.

– Мы не учли, что налетят стервятники, – уточнил Брилл. – Журналисты. Они не перестают стучать в двери, а мы не устаем посылать их подальше. Хотя толку никакого: проходит десять минут, и они опять здесь.

– Это похоже на дурацкий анекдот: «тук-тук»… и так далее. Последнему я сказал, что, если не прекратит стучать, я так пну его в задницу, что он долетит до середины будущей недели.

– Угу, – буркнул Алекс. – Нашим победителем в конкурсе миссис Радость на приз «За такт и дипломатичность» назван…

– Что? По-твоему, я должен был их впустить? – взорвался Верд. – С этими тупицами надо разговаривать на их языке, иначе не поймут. Они не признают слова «нет».

Зигги сполоснул пару кружек и всыпал растворимого кофе.

– Но мы, когда шли, никого не видели. Правда, Алекс?

– Не видели. Наверное, Верд убедил их в ошибочности их поведения. Но если они вернутся, может быть, нам лучше будет сделать им какое-то заявление? Нам ведь нечего скрывать.

– Ну да, тогда они от нас отвяжутся, – согласился Брилл, но так, как соглашался всегда: он овладел такой интонацией, в которой всегда звучало сомнение. Брилл всегда оставлял себе пути отхода, на случай, если потом вдруг обнаружится, что он плывет против течения. Вечная его потребность быть любимым окрашивала все его речи и поступки. И разумеется, желание оградить себя от неприятностей.