Николай Басов - Стерх - Убийство неизбежно

К тому же, как назло, после полудня выпал первый за эту осень очень тяжелый, еще мокрый снег. Он летел с низкого, совершенно безрадостного неба, а потом к нему прибавился ветер. Он завивал снежные заряды тугими косами, бросал его в стекло и сметал по тротуарам в липкие, не очень уверенные сугробики вдоль бордюров, стен домов, закрывая зеленую еще траву на газонах, тяжело облеплял ветви деревьев, заметал тоненький лед Академического пруда.

Стерх стоял у окна, смотрел на Тимирязевский лес, краем уха прислушиваясь к тому, что говорила Вика, которая выставила рядом со своим компьютером приемник и через наушники не отрывалась от самых последних радиокомментариев. Ее реплики выдавали и интерес, и разочарование, и злость ко всем начальникам. Попутно она хлопала по кнопкам клавиатуры, видимо, взялась за давнюю свою мечту – составляла электронную картотеку их дел, которой Стерх еще не знал как пользоваться, хотя и пообещал себе, что обязательно научится.

Тогда-то и раздался этот звонок. Стерх посмотрел на Вику, она ничего не слышала, он сам поднял трубку.

– Стерх, частное детективное агентство…

– Да знаю я, чем ты занимаешься, – прервал его, не вполне любезно, голос Линдберга. – В общем так, приезжай.

– Куда?

– Ты знаешь куда, – брякнул Линдберг. Потом все-таки подобрел. – Она звонила, через час назначила встречу, ты оказался прав, старый… бродяга.

«Бродягой» Линдберг в прежние времена называл кого-нибудь, если хотел похвалить, и только в том случае, если сам находился в отличном настроении. Тихонько щелкнула пластмасса параллельного аппарата. Стерх оглянулся. Вика со свойственной ей проницательностью уже отложила свои наушники и слушала разговор. Вернее, ей уже нечего было слушать, потому что Линдберг вздохнул, как вздыхают очень толстые и заматеревшие мужики, и дал отбой.

– Поехали, – сказал Стерх. И пошел одеваться.

Вика похлопала клавишами на прощанье, не выключая компьютер, потому что в какой-то книжке прочитала, что выключать его вредно, лучше все время держать в рабочем состоянии, и торопливо принялась натягивать высокие, зимние уже ботинки.

– Ну, все срослось?

Эта фразочка была ее недавним приобретением. Она раздражала Стерха, но он знал, что со временем привыкнет, как привыкал ко всем нововведениям Вики, даже к ее новому цвету волос, почти изумрудному, но с искусственной проседью. А может быть, и сам скоро начнет время от времени так выражаться.

После ареста Витуновых Стерх приболел, все-таки нырянье с борта витуновской яхты не прошло для него даром, но он мог себе это позволить – Велч не подвел, он добился от своего папаши выплаты весьма недурного гонорара. Который оказался к месту – Стерх расплатился с долгами, почти полностью рассчитался с Викой и даже сумел что-то сделать с налогами. В ознаменование торжественного завершения этого неожиданного финансового успеха Стерх купил себе новую курительную трубку, а Вика перекрасилась.

Посмотрев на нее впервые, Стерх покачал головой и сообщил, что теперь ее невозможно использовать в наружном наблюдении, потому что она привлекает к себе не меньше внимания, чем кортеж президента на улице, но она ответила, что зимой может ходить в шапочке, а к весне что-нибудь еще придумает. В последнем Стерх нимало не усомнился.

Они вышли на улицу, после некоторого размышления Стерх направился к машине. Ждать окончания этого дела, возможно, придется очень долго, решил он, поэтому лучше посидеть в машинном тепле. А то, что Марина – или Елена – знала машину Стерха, вполне можно было бы «разрядить», обосновавшись где-нибудь в темном уголке, где ни один нормальный человек ее не заметит.

Они выехали на Большую Академическую, попетляв, оказались на Ленинградском проспекте, и рванули в сторону Химок. Машины, которые катили бок о бок со Стерховой «Нивой», вели себя неуверенно, юзили, иногда то одна, то другая включали ближний свет. Метель разразилась нешуточная, Стерх не мог вспомнить, чтобы в первой половине октября в Москве когда-нибудь происходило такое.

Вика сначала сидела молча, потом ей надоело, и она попробовала рассказать Стерху о том, что узнала по радио. Но он прервал ее, у него было странное ощущение, словно он ехал на похороны. И он никак не мог избавиться от этого настроения, тем более, что и погодка способствовала. Вика поняла, умолкла и стала думать. Стерх почти физически ощущал, как она перебирает все перипетии дела, которое должно было скоро завершиться.