Бретт Холлидей - Порочнее ада

— Такое с тобой нечасто случается, Майк. Кстати, эта девушка, я имею в виду Ди Палма, чертовски мила. Я не преувеличиваю. Я сам пару раз встречался с ней, так что мое мнение может быть субъективным. Мы даем ей здоровую скидку за проживание, потому что в этом городе она, похоже, знакома со всеми. Ее друзья — загорелые парни, которые прекрасно плавают и ныряют, а это помогает привлекать людей в наш бассейн. Ты же знаешь, как важна гостиницам реклама. К тому времени, когда мужчине становятся по карману наши расценки, он уже лысый и обрюзгший. Но это вовсе не значит, что он хочет остаток дней провести в отелях, где все остальные тоже брюхасты и плешивы. Хочешь с ней познакомиться?

— Я не прочь бы.

— Думаю, что смогу это устроить. Она сейчас на так называемом «празднике души». Знаешь, что это такое? Газетчики наплели, что новая разновидность оргий, но на самом деле там просто встречаются люди, у которых на душе наболело. А сейчас таких большинство. Рути спрашивала, можно ли организовать подобные встречи у нас. Я разрешил, но администрация наложила запрет. Уж больно измотанными они выглядят к концу встречи. Тогда я предложил им собираться в «Стэнвике» — это новый мотель в Серфсайде. Если можешь подождать, я сейчас проверю. Они уже, должно быть, заканчивают.

Шейн сказал, что подождет. Через несколько минут вновь послышался голос Хэлбута:

— Да, она в «Стэнвике». Номер двадцать четыре. Узнать ее легко — у нее потрясающая фигура. И короткие волосы, почти белые.

— Спасибо, Гарри. Только не спускай глаз с блондинки.

— Ни за что. Особенно со спины. Прекрасный фасон… Только интригует — а что там у нее спереди?

Шейн повесил трубку, развернулся и покатил в Серфсайд.

Мотель «Стэнвик» принимал гостей всего полтора сезона, но уже выглядел довольно полинялым. В неоновой вывеске не горела одна буква. Четырехэтажный корпус мотеля в виде буквы «О» был возведен вокруг ярко освещенного бассейна, который закрывался на ночь.

Номер 24 Шейн разыскал без труда. Номер состоял из трех сообщающихся между собой комнат, а все остальные номера в коридоре пустовали и свет в них не горел. По-видимому, организаторы уик-энда согласились заплатить за целую секцию, чтобы не беспокоить других постояльцев.

Шейн распахнул дверь и вошел. В комнате находилось шесть или семь человек, и никто не заметил его появления. На одной из кроватей лежал мужчина с пышной седой гривой и тихонько плакал. Возле телевизора лицом друг к другу сидела пара, мужчина и совсем юная девушка. Мужчина монотонно бубнил, а девушка завороженно уставилась на него, словно в жизни не видела ничего более интересного.

Шейн перешагнул через вытянутые ноги пожилой негритянки, распростершейся в полном изнеможении на ковре, и проследовал в следующую комнату. Там он застал только девушку, которая сосредоточенно изучала свое отражение в зеркале. Губы ее безмолвно шевелились, словно девушка нашептывала себе какие-то заповеди. В третьей комнате несколько человек, включая Рут, которую Шейн тут же узнал, внимательно слушали спор, развернувшийся между двумя мужчинами и женщиной довольно преклонных лет. Шейн на минуту прислушался. Похоже, старушку обвиняли в том, что она затеяла некую психологическую игру, в то время как старушка категорически отрицала как сам факт существования такой игры, так и свою причастность к ней. Должно быть, подумал Шейн, доведись ему тоже торчать здесь всю субботу и воскресенье и дойти до столь же крайнего изнеможения, как эти люди, он сумел бы понять, почему такая идиотская дискуссия способна вызывать подобный интерес.

Рут Ди Палма лежала на одной из кроватей, подперев подбородок кулачками и поочередно переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ее выгоревшие на солнце волосы были подстрижены коротко, как у мальчика. На ней были плотно обтягивающие брючки и довольно бесформенная рубашка. Лицо — без следов косметики. Превосходный загар.

Шейн вырвал чистый листок из настольной Библии, нацарапал на нем «Могу я поговорить с Вами?», вложил листок в кожаный футляр вместе с удостоверением сыщика и протянул девушке.

Рут подняла на него затуманенные от усталости глаза. Потом ее взгляд переместился на загипсованную руку и снова вернулся к лицу Шейна. Сыщик так и не решил, холоден ли взгляд девушки или попросту безразличен.

Прочитав записку и заглянув в удостоверение, Рут изогнула одну бровь и скатилась с кровати. Стоя босиком, она казалась совсем невысокой. Удивительно, но Шейну почудилось, что от нее исходит какой-то свет. Вот, должно быть, что привлекло в ней Хэлбута, подумал он.