Б. Седов - Дама Пик

– Ну-ну, давай, интересно…

– А скажу я тебе вот что. Петух – это большая красивая птица. Ростом бывает и под метр. Ходит важно и неторопливо. У нее большие красные когтистые лапы, строгий огненный глаз и большой радужный хвост. На голове – гребень, а под клювом, который тоже бывает будь здоров – еще один как бы гребень, а то и два. Крылья небольшие, так что летать не может. И вообще – птиц, которые петухами называются, очень много. Все они разные, и большинство – красивые. И ты это знал, но давно забыл.

Знахарь взглянул на Тюрю, которого озадачил такой неожиданный подход к простому и знакомому понятию, и продолжил:

– Это было про петуха. Теперь про козла. Представь себе… Называется – козел винторогий. Такой здоровенный зверюга, весом килограммов под восемьдесят, рога у него, как штопор, завинченные, и, между прочим, около метра в длину. Так что если ты перед ним пальцы гнуть будешь, он тебе этими рогами так приложит, что у тебя уши отвалятся.

Сбоку послышался сдержанный смех.

Знахарь оглянулся и увидел беспредельщика Ганса, стоящего в проходе и окруженного своими приспешниками. Вся компания с интересом слушала рассуждения Знахаря, который даже не заметил, что у изголовья его койки снова появился безмолвный страж.

– Так вот, – продолжал Знахарь, – бородища у него, что у твоего протодьякона, голову он держит высоко и гордо, и стоит, между прочим, на самом краешке над такой пропастью, что любой из присутствующих, если бы там оказался, тут же навалил бы от ужаса в штаны. Будь уверен. Вот тебе и козел.

– Я бы не навалил, – раздался чей-то голос из соседнего прохода, – я верхолазом работал.

– Вот тебя за твою квалификацию и посадили, когда ты на четырнадцатом этаже альпинизмом занимался, – ответил ему другой голос.

Раздался общий смех.

Знахарь огляделся и увидел, что его с Тюрей разговор давно уже слушает большинство из находившихся в камере людей.

И снова Знахарь видел обращенные к нему лица, и снова на них были совершенно разные выражения и отражения совершенно разных мыслей.

Одни смотрели на него с симпатией и надеждой на то, что именно он станет справедливым и сильным вожаком, который не будет искать повода унизить или уничтожить кого-то, следуя туманным и неясным понятиям, направленным в основном именно на то, чтобы унизить и поработить.

Другие – со сдержанным неодобрением и многообещающим намеком на неминуемую ответственность за крамольные базары. И, конечно же, по тем самым понятиям.

А остальные… Просто с тупым любопытством. Как бараны из-за загородки следят за непонятными делами людей. Им было все равно.

Знахарь вздохнул, и, снова повернувшись к Тюре, сказал:

– Ты хоть сам понимаешь, что происходит? Вы извратили все, что могли. Вы испоганили те самые понятия, которые хоть как-то регулировали взаимоотношения между нами. То есть – между урками, уголовниками, ну, в общем, между плохими ребятами. И не важно, почему каждый из нас стал таким, совершенно не важно. Теперь это так, и все дела. И этому, между прочим, весьма поспособствовали, кроме всего остального, разные увлекательные книжки. Вот, например, скажи мне: Робин Гуд со своими ребятами – хорошие парни?

– Конечно, хорошие, – уверенно подтвердил Тюря.

– Ладно. А видел по телевизору любительские съемки про то, как чеченские боевики в лесу лагерем стоят?

– Видел.

– А эти ребята – они как, хорошие?

– Кто, чечены? – возмутился Тюря. – Да их, пидаров, на деревьях за яйца развесить надо. А их Чечню заасфальтировать, чтобы там даже крысе жить негде было.

Вокруг раздался одобрительный ропот.

– Понятно, – сказал Знахарь. – А тебе не приходило в голову, что между лесными разбойничками Робин Гуда и воинами Хаттаба, тусующимися в горных лесах, по большому счету, нет никакой разницы?

Тюря открыл было рот, потом закрыл его, потом почесал затылок и наконец сказал:

– Не, Знахарь, что-то ты уж больно загнул. Ну как же, ведь Робин Гуд за справедливость был…

– За справедливость, говоришь? – Знахарь посмотрел на Тюрю и вдруг потерял желание продолжать этот на первый взгляд интересный, но очевидно бесплодный разговор.

– Ладно, хрен с ним, с Робин Гудом этим. Пропади он пропадом. Спокойной ночи, – сказал Знахарь и опрокинулся на койку, бесцеремонно повернувшись к публике задом.

Тюремный двор не место для концертов.

Но когда очень хочется, можно сделать многое.

Можно заставить слона танцевать на арене с бантиком на шее, можно сделать из мужчины подобие женщины, отрезав одно и пришив другое, можно повернуть реки вспять, а можно за восемь часов построить во дворе «Крестов» огромную конструкцию, включающую в себя сцену, порталы, фермы для светотехники и многое другое.