Никита Филатов - Огненный лис

- Кто-то мешает.

В игре появился новый участник. Хладнокровный, беспощадный, знающий ставки и правила, но соблюдающий их только тогда, когда ему это выгодно.

То есть - свой.

Семен Игнатьевич почуял пристутствие неопознанных сил в раскладе ещё несколько дней назад. Сначала - странные взгляды Курьева и его непривычная почтительность при встречах. Потом куда-то пропал Антон...

Секретарша отвечала всем, что шеф её выехал под Выборг, в срочную командировку на пару дней. По идее, ничего необычного в этом не было "смежники" из Большого Дома часто выезжали к финской границе по разным оперативным надобностям, а иногда и просто так, оторваться на природе.

Но раньше Антон всегда отзванивался, предупреждал, что на какое-то время покидает город. Странно... Спиригайло даже на всякий случай звякнул его жене, не случилось ли чего, но та ответила словами секретарши: убыл, вернется на будущей неделе, что передать?

Сотовый телефон Антона Эдуардовича тоже сначала гудел и пиликал, потом сообщил безукоризненно вежливым голосом автоответчика, что "абонент выключен или временно находится вне пределов досягаемости".

- А Заболотный? - Припомнил Спиригайло. - Тоже ведь...

Конечно, старая лиса способна на любую подлость, но что-то подсказывало: нет, не его рук дело. Полковник сам заметался, занервничал, пытаясь унюхать, откуда несет паленым. И тон у него стал не тот, и уверенности во взгляде поубавилось за последние дни.

Значит, все-таки Антон? Выкормыш, бля, демократ... чекист новой формации! Никаких идеалов, сплошной цинизм и желание стать побогаче и при том поглавнее.

Еще недавно учился дела оперучета подшивать, а теперь - Антон Эдуардович, начальник отдела, большие звезды на погонах.

Этот, конечно, запросто. Что - запросто?

- Да все! Все сделает, - ответил сам себе вслух Спиригайло. - Ради власти, ради денег...

Курьев? Он на самостоятельную игру не способен, хотя по глупости и жадности пару раз пытался. Исполнитель неплохой, но груб, неотесан и напрочь лишен воображения. Такой не сможет даже элементарную ситуацию просчитать, потому что, наверное, ещё в начальных классах извел свой учебник арифметики на самокрутки.

Спиригайло не сдержался и хихикнул над собственным остроумием. Сконфузился, прикрыл лицо газеткой и зыркнул по сторонам: слава Богу, никто не слышал.

Никто действительно не обратил внимания на эмоциональный всплеск Семена Игнатьевича. Пассажиры рассеянно пялились в окна, читали, дремали, облизывали мороженое и чавкали купленной на вокзале выпечкой.

Да, Курьев. Куря... Бандюга, наемник, расходный материал. Ладно, вернется Антон - посмотрим. Неплохо бы ещё с Заболотным пообщаться с утра пораньше.

... Электричка бежала по рельсам все дальше, и Семен Игнатьевич неожиданно для самого себя тихо закемарил, прислушиваясь в полудреме к завываниям двигателя, перестуку колес и нестройному гомону пассажиров.

Вокруг царило относительное спокойствие и своеобразный уют железнодорожной поездки. Но вдруг, сразу после того, как электропоезд покинул очередную пригородную станцию, двери тамбура запрыгали из стороны в сторону.

Внутрь шумно, с матом и толкотней, ввалилась кампания подгулявших подростков - человек шесть-семь. Источая запах дешевого алкоголя и не без труда удерживая равновесие, молодые люди пошли вдоль рядов.

Они уже почти миновали вагон и не найдя для себя ничего интересного собрались скрыться в противоположном тамбуре, но внезапно один из подростков замер, привлекая внимание остальных:

- Глядите-ка! Это же старый...

Спиригайло притворился, что речь идет не о нем.

- Мужики, помните? Который не курит?

Парни уже собрались в стаю - кто-то уселся рядом, кто-то за спиной, кто-то напротив... Надеясь на чудо, Семен Игнатьевич продолжал делать вид, что читает газету.

- Эй, старый! Ау-у... Не узнаешь?

Но профессиональная память Спиригайло уже подсказала: дождливый конец того дня, когда началась активная "реализация" по Рогову, дорога пешком до метро, неказистые гаражи в проходном дворе и фигуры, также обступившие его со всех сторон.

Ребятишки почти не изменились, только прыщей прибавилось, да нахальства:

- Как здоровьишко-то? Все так и бережешь? Не пьешь, не куришь?

Семен Игнатьевич встрепенулся и посмотрел поверх газетного листа, вытаясь придать необходимую суровость взгляду.

- Чего молчишь-то, как пень? Не здороваешься...

Спиригайло отвел взгляд и не говоря ни слова уставился в окно, за которым ничего уже не было видно - стемнело.