Никита Филатов - Огненный лис

Я все никак в толк не возьму, - Данила распаковал сумку с продуктами, расстелил на полу клеенку. - Что оно так воняет? Весь вечер принюхиваюсь. Как будто целый полк здесь месяц жил и под себя гадил.

Вообще-то, здание заброшено давным-давно. Никто не убирает.

А бомжик? Он же здесь живет. Неужели совсем оскотинился? Или, может, сам живет в другом месте, а сюда только гадить ходит?

Ну, тогда завтра он точно заявится, - ухмыльнулся Данила. - По нужде.

Не заявится.

Все обернулись. Из темноты вышел Муля Папич, присел рядом, отломил кусок хлеба и начал сосредоточенно, задумчиво жевать.

В чем дело? - Понизив голос, Виктор настороженно огляделся по сторонам.

Издох, - коротко ответил Муля.

Виктор и его спутники, один за другим, поднялись и направились к двери, из-за которой только что появился Папич.

То, что раньше считалось хозяином здешних мест, представляло собой теперь нечто разбухшее, неопределенной формы и цвета. Останки бомжа занимали металлическую солдатскую койку, пружины которой врезались в мертвую плоть, черные губы сомкнулись, а веки распухли. Нестерпимая трупная вонь беспощадно ударила в ноздри собравшимся - Виктор ощутил рвотные позывы и, отвернувшись, обронил фонарь. Неловко подхватив фонарь с пола, он буквально вывалился за дверь:

Муля! Это он?

Наверное, - отрешенно ответил Папич. - Больше, вроде, некому.

С месячишко здесь валяется, - Палец пытался справиться с собой, но в конце концов все-таки не выдержал и, перегнувшись почти пополам, выблевал в угол остатки завтрака.

Не больше четырех дней, - возразил приятелю Данила. - Жара, потому и тело такое...

Откуда знаешь? Ты чего, доктор?

Знакомая ситуация. У меня дядька двоюродный так же помер, Царствие и тому, и другому небесное.

Что делать будем?

Ментам надо бы сообщить.

Ага, конечно... а зачем? Попруться они сюда из-за какого-то бомжа, как же!

Да и остров засветим.

Интересно, родственники у него были? - Неизвестно кого спросил Виктор.

Вряд ли, - рассудил Палец. - Стал бы человек при живой родне...

Вновь воцарилось молчание. Каждый задумался о своем.

Значит, так, - подвел черту Виктор. - Ситуация неприятная, но ничего не поделаешь.

Завтра придется его похоронить.

Правильно, - согласился Муля. - Человек без могилы - разве это человек?

А ночевать-то где будем? - Поинтересовался практичный Палец.

Ну, не здесь же. Спустимся вниз, набьемся в лодку, брезент натянем...

Дельно! - Палец даже не стал обсуждать идею Виктора - просто встал, подхватил в обе руки канистры и пошел на улицу.

Для могилы как раз та яма подойдет, в которую я свалился, - внес свою лепту в общее обсуждение Данила.

...Ночлег в тесной, ребристой лодке оказался настоящим мучением. Одно дело - нестись вчетвером по волнам на моторном "Прогрессе", и совсем другое - в таком же составе в нем спать. Приятели скрючились, как могли, под брезентом: ни тебе пошевельнуться лишний раз, ни вздохнуть привольно. К тому же, ближе к полуночи припустил мелкий дождик.

Словом, как только первые лучи солнца выстрелили из-за горизонта в глубокое предрассветное небо, все четверо, как по команде, полезли наружу из тесного дюралевого чрева. Заохали, застонали... Палец прикурил первым делом свою вонючую "приму", громко заматерился и сплюнул с досады в песок:

Нашел, пес, время - коньки отбрасывать! Лето кругом, погоды чудные стоят, а жизнь, можно сказать, так и прет...

Он украдкой взглянул на товарищей и поправил в штанах напрягшийся по случаю раннего утра детородный орган.

Кто прет? - Не понял виктор.

Жизнь, - смутился Палец. - А бомж этот, видишь ли, помер.

А, - кивнул Виктор. - Понятно. Завтракаем - и на базу!

Поднявшись обратно, они первым делом обследовали поляну с остатками полосы препятствий. Кое-где советская армия ещё напоминала о себе то сваренным из проржавевших труб "лабиринтом", то "забором" из гнилых досок...

Ага, вот и яма, - Данила остановился на самом краю утонувшей в бурьяне траншеи.

Следом подошел Муля Папич, глянул вниз:

А ведь её подкапывал кто-то. Дерном укреплял. И совсем недавно. Подметил он.

Неужели, бомжик покойный к войне готовился?

Интересно, что там? - Кивнул палец вдоль траншеи.

Да все, как обычно, - ответил Виктор и зачем-то извлек из давнего своего, офицерского прошлого никому здесь не нужные сведения:

Длина четырнадцать метров, с торца - "перекрытый ход сообщения" и через восемь метров по нему - "колодец". Глубина полтора метра, площадь сечения - метр на метр. Я, в свое время, таких траншей изрыл тьму-тьмущую.