Никита Филатов - Огненный лис

Какая станция?

Вроде, Ромодан, - отозвался Сергей Иванович. - Еще часа три - и все. Приехали.

А сейчас сколько?

Начало третьего. Пятнадцать минут.

Ох, твою мать! - Заворочался Курьев. - Тянемся по этой чертовой железке, как последнее дерьмо. Вонища вокруг, теснота...

Тимур приподнялся на локтях и вдруг обнаружил какого-то гражданина, примостившегося на краю его постели.

А ну, пошел вон, петлюровец!

Гражданин от пинка рухнул на пол вагона, но тут же вскочил, как ужаленный, и заголосил:

Чего ты пхаешь-то? Чего пхаешь?

Мое место! - Рявкнул Курьев в ответ. - Какого хрена расселся?

А чего такого-то? Где мне ещё сидеть-то? Все у вас тута занято, а мне домой, до

Семеновки, пилить и пилить...

Ты без билета, что ли?

Проводник пустил... все так делают.

Ладно, - смилостивился Тимур. - Садись уж. Только мог бы и разрешения спросить!

Так я будить не хотел, - виновато признался попутчик. - Вы же спали.

Это что, называется сном? - Курьев сел на постели и пальцем махнул вдоль вагона:

Вон тот мудак наверху бздит всю дорогу! Черт его знает, чего налопался? Бабуля рядом рейтузы свои развесила, мне под самый нос. Ни выпить, ни пожрать - тошнить тянет!

Потерпи маленько, - отозвался со своего места Круг. - В Кременчуге оттянешься.

Номер приличный, с отдельным душем. Ветчинка, салатики... курорт! Передохнешь недельку. Или, может, поболее.

А как же Циркач?

Не гони. Успеется. Мы его пока сами пощупаем. - Сергей Иванович усмехнулся:

Циркач твой, наверное, сейчас тоже не спит. Закатился с дружками в какой-нибудь кабачок, вроде "Ночной гавани" или "Молодежного", гуляет, касатик, по полной программе... Сдачу у официанток не берет никогда - фасон держит.

Ладно. Недолго ему осталось, - скрипнул зубами Тимур.

Надеюсь. Но пока придется подождать.

Вы начальство. Вам виднее, - Курьев прикрыл веки и опять попытался заснуть.

"Украина, Ромодан какой-то, - думалось ему сквозь тяжелую, липкую полудрему. - А дальше что? Кременчуг? Светловодск этот засраный? И Витек с тесаком наготове? В прошлый раз меня не дорезал, так теперь... несет же нелегкая!"

Тимуру припомнилось все, что говорил про городок на берегу Днепра господин Губченко по прозвищу Шурэн. Панельные многоэтажки только в центре построены, а на окраине, у подножья холмов - несколько улочек частного сектора. Правда, есть ещё пляж общественный, и довольно известная зона отдыха возле реки: несколько туристических баз, рестораны, пристань. Вверх по течению плотина со шлюзом, а остальное все - глухомань деревенская.

Слышь, Шурэн? - Окликнул спутника Курьев. - Спишь, нет?

Сплю, - ответил Губченко.

А как там у вас с экологией? Чернобыль не слишком надымил?

Тебе-то что?

Да не очень-то хочется изотопы ловить.

Насчет изотопов не знаю. А так, вроде, чисто все.

Нет у нас радиации, - подал голос Сергей Иванович. - Но поганого, может, нюхнешь.

Чего это? - Удивился Тимур.

В середине июля море наше зацветает. Рыба задыхается, всплывает кверху брюхом, а волны её на берег выбрасывают. Вонища в городе тогда стоит жуть!

Это точно, - подтвердил Шурэн. - Но местные привыкли. Не замечают.

И что же теперь? - Возмутился Тимур. - Респиратор покупать? Нет, мы так не договаривались...

Можешь не покупать, - пожал в темноте плечами Шурэн, - но до середины августа дерьмом этим дышать придется. А в двадцатых числах ураган долбанет, денька три побушует, побесится, посверкает... Смоет ливнем всю нечисть - и снова благодать!

Ну, брат, ты прямо, как прогноз погоды...

В каком смысле?

Врешь так же красиво!

Он правду говорит, - вмешался со своей полки Сергей Иванович. - В наших краях ураганы в конце лета - практически, по расписанию. Да какие ураганы! Градом лупят так, что стекла в домах вылетают напрочь. Зато, после этого жара спадает, и зелени вонючей в море, как не бывало. Дышать приятно...

Посмотрим, - оставил за собой последнее слово Тимур и перевернувшись на другой бок, опять попробовал заснуть...

Багровое солнце неуклюже сползало за море, а за ним текла по небу откуда-то с востока иссиня-черная туча. Изредка и пока ещё не опасно в глубине её посверкивали молнии. Ветер стих, и малахитовая поверхность моря была неподвижна: ни белого пенного пятнышка, ни намека на рябь...

Вдоль песчаного берега, возле самой кромки воды, шла величественной походкой златовласая обнаженная девушка. Время от времени, она протягивала ладони в сторону моря, приподнималась на носки, запрокидывала лицо - и казалось, девушка разговаривает со стихией на неслышном и непонятном постороннему языке.