Джоу Конрат - Кровавая Мэри

– Отзываю обвинение. – Гарсиа улыбнулся. – И хотел бы поблагодарить помощника прокурора штата за предоставление сведений о том, что все офицеры полиции действительно должны проходить проверку у психиатра. Лейтенант Дэниелс, как долго вы работали с Барри Фуллером?

– Два года.

– Какое мнение вы составили для себя об этом человеке?

– Я не знала его лично.

– А профессионально?

– Он выполнял свою работу, насколько я знаю. У меня с ним никогда не было проблем, до тех пор, пока не пришлось стрелять в него.

В дальнем конце зала засмеялись.

– Скажите, лейтенант, как же произошло, что двадцатилетний ветеран, герой, благодаря которому в прошлом году перед правосудием предстал ужасный серийный убийца, так и не смог понять, что подозреваемый работает в том же участке, практически бок о бок с вами?

– Офицер Фуллер знает работу полиции. Поскольку ему известны наши методы, он знает, как избежать разоблачения.

– Вас волновало то, что ему удавалось избежать ареста?

– Разумеется. Моя работа – ловить убийц. А он бродил по городу и убивал людей.

– Затрагивало ли это ваши личные чувства? Не стало ли это для вас личной проблемой?

– Я всегда отделяю личную жизнь от профессиональной деятельности.

– Даже несмотря на то, что Барри – ваш сотрудник? Вы не испытывали к нему неприязни как к человеку?

– Нет. Моя неприязнь основывается только на профессионализме.

Еще один смешок.

– Лейтенант, ранее вы сказали, что во время посещения тюрьмы мистер Фуллер угрожал вам.

– Да.

– Вы уверены, что во время разговора с ним вели себя спокойно и профессионально?

– Да.

– И не шли на поводу личных чувств?

– Нет, не шла.

– Скажите, лейтенант, это ваш голос?

Гарсиа вытащил диктофон из кармана и нажал кнопку воспроизведения. Женский голос, доносившийся из динамика, был высокий, злой.

– «Хватит притворяться, Барри. Я знаю, что ты лжешь. Ты помнишь каждую деталь. Готова поспорить, по ночам ты с удовольствием вспоминаешь об этом в своей одиночке. Меня от тебя тошнит. Я надеюсь, твою задницу поджарят на электрическом стуле, и плевать на твою опухоль, проклятый ублюдок».

Ноэл и Либби одновременно закричали: «Возражаю», – но мой записанный голос перекрывал их крик, бормотание присяжных и удары молотка судьи Тейлора.

– Возражения, ваша честь. Нет оснований использовать эту ленту. На предварительном слушании эта запись не была представлена как улика.

– Ваша честь, сторона обвинения знала об этой записи, хотя она не была представлена нам в качестве улики.

Либби сделала гримасу:

– Не относится к делу, ваша честь!

Гарсиа улыбнулся:

– Это к вопросу о надежности свидетеля, судья. Лейтенант Дэниелс всегда утверждала, что разделяет личные чувства и профессиональную деятельность. Эта лента позволяет узнать ее истинное мнение.

– Закон о неприкосновенности личной жизни, ваша честь. Лейтенант Дэниелс не знала, что запись будет использована в суде.

– Но она знала о ее существовании, ваша честь. На самом деле именно она и сделала эту запись.

Судья Тейлор повернулся ко мне:

– Это правда, лейтенант?

– Да.

– Тогда я разрешаю использование записи в качестве улики.

Гарсиа поднял диктофон вверх.

– Запись «А» для идентификации. Лейтенант Дэниелс, это действительно запись вашего разговора с подсудимым во время свидания в окружной тюрьме двадцатого октября сего года?

Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Да. Но здесь только часть разговора.

– Я с удовольствием прокручу всю запись. Занесите в протокол, что запись «А» идентифицирована и используется в качестве улики. Продолжим.

После недолгой перемотки в зале опять раздался мой голос.

В полной записи я выглядела еще хуже. Слезные отрицания Фуллера и мой нарастающий гнев полностью разуверили всех в моей компетентности.

Запись заканчивалась вопросом Фуллера о том, записываю ли я разговор.

– Что произошло после того, как вы остановили запись, лейтенант?

– Именно тогда Фуллер заявил, что помнит абсолютно все и убьет меня, когда выйдет на свободу.

– Я ожидал, что вы скажете именно это. Именно по причине вашей личной ненависти к моему клиенту, жертве изменения личности под влиянием опухоли мозга. Я уверен, когда он будет давать показания, мы услышим совершенно иную версию того, что произошло после того как вы выключили диктофон. У меня больше нет вопросов.

– Перекрестный допрос? – спросил судья Тейлор.