Фэй Келлерман - Змеиный зуб

— Давайте побеседуем в этой комнате, — предложила Аделаида Скиннер, опускаясь на стул. — Вы не против?

— Нисколько, — ответил Мартинес и замешкался, ища взглядом, куда бы присесть.

— Садитесь вот сюда, — сказала хозяйка, указывая на диван пальцем, похожим на высохшую веточку. — Диван вроде крепкий. Раз внуки скакали по нему двадцать лет и ему ничего не сделалось, — значит, его вполне можно назвать крепким.

Мартинес опустился на подушки, которые так сильно подались под весом его тела, что ему пришлось сделать усилие, чтобы сесть прямо.

— Очень мягко, — заметил он.

— Пружины совсем износились. То, что не смогли сделать внуки, доделало за них время. Могу я предложить вам чашку чая?

Аделаида Скиннер взяла с одного из покрытых салфетками столиков колокольчик и с силой встряхнула его. Через минуту в комнату вошла худенькая молодая женщина в белом халате и белой медицинской шапочке — вероятно, сиделка.

— Да, миссис Скиннер?

— Два чая, Ники. И принеси печенье — то, вкусное, из сдобного теста.

Ники кивнула и исчезла за дверью.

— Ну, разве это не забавно? — улыбнулась хозяйка. — Совсем как в фильме «Старушки и мышьяк».

— Надеюсь, все же не совсем так, — нервно улыбнулся Мартинес.

На лице Аделаиды Скиннер появилось озадаченное выражение, а затем она рассмеялась.

— Нет, нет, нет. Я имела в виду другое. А то, о чем вы говорите... нет, это было бы уже слишком.

Наступило молчание, которое в конце концов прервал детектив.

— Я в самом деле от души сочувствую вашему горю, — сказал он.

— Да. — Глаза хозяйки снова увлажнились. — Я любила Уолтера. Я, видите ли, не злопамятна. Если бы я почаще вспоминала о плохом, возможно, не тосковала бы так по всему хорошему, что было в моей жизни. — Губы Аделаиды Скиннер задрожали. — Я действительно любила Уолтера, несмотря на все его недостатки и грешки.

— Понимаете, — Мартинес откашлялся и продолжил: — Тот мерзавец, который сделал такое с вашим мужем... и со всеми остальными...

— Харлан Манц. — Лицо Аделаиды стало жестким. — Кто он, этот... этот...

— Мы сейчас как раз и выясняем. — Мартинес достал из кармана фотографию. — Я знаю, что это, наверное, будет для вас нелегко. Но не могли бы вы взглянуть на его фото?

— Зачем?

— Мне бы хотелось выяснить, не приходилось ли вам видеть этого человека раньше.

И Мартинес протянул снимок хозяйке. Та взяла его и поднесла к глазам.

— Не приходилось ли мне видеть его раньше? — Оторвав взгляд от фотографии, она посмотрела на женщину в белом халате, которая в этот момент вошла в комнату с подносом в руках. — А, вот и Ники. Какой сорт чая ты заварила, милая?

— «Чамомайл». Он еще не совсем заварился. И очень горячий. Не обожгите губу, как в прошлый раз.

— Так-так. — Брови Аделаиды Скиннер сошлись на переносице. — А где же сдобное печенье?

— Вам его нельзя, вы ведь на диете. Я принесла бисквиты.

— О, боже! — Старушка взяла с тарелки твердый бисквит и откусила кусочек. — У него вкус картона. Нет, я не могу угощать этим людей.

— Я вовсе не голоден, — вставил Мартинес. — Мне будет вполне достаточно одного чая.

— Он горячий, — снова предупредила Ники, наливая напиток в чашки. — Миссис Скиннер любит горячий чай.

— Чай следует пить только горячим, — с нажимом произнесла Аделаида.

Прихлебывая ароматный «Чамомайл», Мартинес уговаривал себя не торопить события. Они поболтали с миссис Скиннер на отвлеченные темы — о чае, о бисквитах, о сдобном печенье и о погоде, — после чего он, наконец, решил, что пора приступать к делу.

— Итак, что вы скажете? Приходилось вам видеть Харлана Манца раньше?

Аделаида снова поднесла фотографию к глазам.

— Пожалуй, его лицо мне немного знакомо, однако... Я знаю, что уже немолода, но с головой у меня пока все в порядке. Не думаю, чтобы я когда-нибудь встречалась с человеком по имени Харлан Манц.

— А с человеком по имени Харт Мэнсфилд?

Старушка нахмурила брови.

— Странно, но это имя мне почему-то кажется знакомым.

— Он работал инструктором по теннису в Гринвэйлском загородном клубе.

На губах Аделаиды Скиннер появилась легкая улыбка.

— Детектив, неужели я похожа на теннисистку?

Мартинес почувствовал, что краснеет.

— Помимо этого, он подрабатывал там еще и барменом на вечеринках и благотворительных мероприятиях.

Аделаида Скиннер задумалась и вдруг побледнела.

— Да... да, верно. О, боже!

— В чем дело, миссис Скиннер?

— О, господи!

Хозяйка прижала руку к груди. Мартинес встал.