Харлан Кобен - Вне игры

И вот нате вам – кровь принадлежит не Грегу. Версия сдулась, как пузырь. Если бы Грега избили в подвале, там нашли бы его кровь. Он истекал бы своей кровью, а не чьей-нибудь. Конечно, очень трудно истекать чужой кровью. Майрон покачал головой. Пора принять душ. Еще немного подобной дедукции, и он докатится до резаных кур.

Майрон намылился, встал под горячую воду и подставил тело под бурлящую струю. Потом вытерся полотенцем и оделся. Джессика сидела за компьютером в другой комнате. Он знал, что, когда она барабанит по клавиатуре, ее лучше не беспокоить. Майрон оставил записку и ушел.

Спустившись в метро, он добрался в центр города и дошел пешком до стоянки Кинни на Сорок шестой улице. Марио бросил ему ключи, не отрываясь от газеты. Майрон доехал до Шестьдесят второй улицы, свернул на ФДР-драйв и двинулся в сторону Харлем-Ривер-драйв. На шоссе была небольшая пробка из-за ремонта дороги, но он довольно быстро домчался до моста Джорджа Вашингтона. Здесь Майрон взял курс на другое шоссе и проехал через местечко под названием Парамус – что-то вроде большого торгового центра, который притворялся маленьким городком. Дав правый поворот, Майрон пронесся мимо фабрики «Набиско». Обычно здесь приятно пахло их фирменными крекерами, но на сей раз воздух был стерильно чист.

Когда он повернул к дому Эмили, чувство дежа-вю ударило его, точно подзатыльник, отвешенный отцом. Ну да, разумеется, он был тут раньше, во время студенческих каникул, когда они крутили роман. Большое кирпичное здание современной архитектуры в самом конце уютной улочки. Двор, обнесенный изгородью. Майрон вспомнил, что на заднем дворе был бассейн. А рядом – застекленная беседка. Они с Эмили обожали заниматься в ней любовью, сбросив одежду на пол, мокрые от пота. Сладкий дурман юности.

Майрон поставил машину, вынул ключ зажигания и сидел, не выходя из салона. Он не видел Эмили десять лет. С тех пор много чего произошло, но Майрон до сих пор боялся, как она отреагирует на его следующий визит. Ему мерещилось, что Эмили откроет дверь, крикнет «ублюдок» и влепит ему пощечину. После этого у него не хватало духу даже на простой звонок по телефону.

Болитар выглянул в окно автомобиля. На улице ни души. Правда, тут и было-то всего десять домов. Он продолжал прикидывать, как лучше обставить свое появление, но ничего путного в голову не приходило. Майрон посмотрел на часы и сразу забыл, который час. Вздохнул. Ясно одно – нельзя сидеть здесь целый день. В таком районе его непременно кто-нибудь заметит и позвонит в полицию. Пора выходить. Майрон открыл дверцу и вышел из машины. Хотя участок застроили лет пятнадцать назад, он до сих пор выглядел как новый. Дворы казались слишком просторными и голыми – не хватало зелени. Лужайки топорщились травой, как череп пациента, которому плохо пересадили волосы.

Майрон прошел по дорожке. Он взглянул на свои ладони. Они были влажными. Он позвонил. В памяти что-то шевельнулось – этот был тот самый, долгий и мелодичный звонок из прошлого. Дверь открылась. На пороге стояла Эмили.

– Так, так, – произнесла она.

Майрон не понял, что это значило – удивление или сарказм. Эмили изменилась. Немного похудела, подтянулась. Лицо стало менее округлым, сильнее выступили скулы. Короткая прическа, модная и стильная.

– Парень, которого я упустила.

– Привет, Эмили.

Мистер Приветливость.

– Пришел сделать предложение?

– Я уже делал.

– Это было несерьезно, Майрон. А в то время я больше всего хотела искренности.

– А теперь?

– А теперь думаю, что хотела слишком многого.

На ее лице блеснула улыбка.

– Хорошо выглядишь, Эмили.

Можно придумать комплимент получше.

– Ты тоже, – промолвила она. – Но на мою помощь можешь не рассчитывать.

– Помощь в чем?

Она скорчила гримасу:

– Заходи.

Майрон вошел вслед за ней. В доме были высокие потолки, широкие окна и белые стены. Легкость и воздушность. Холл выложен роскошной плиткой. Эмили провела Майрона в гостиную. Пол блестел паркетом из буковых дощечек. Майрон сел на белый диванчик. Тот выглядел абсолютно так же, как десять лет назад. Или они купили точно такую же мебель, или их гости отличались невероятной аккуратностью. Ни одного пятнышка. Впечатление портила лишь кипа газет в углу. В основном бульварная пресса. На первой странице «Нью-Йорк пост» красовалась гигантская надпись: «СКАНДАЛ!» На любителя.

В комнату, пошатываясь, вошел старый пес. Он попытался повилять хвостом, но у него получилось только что-то вроде судорожного взмаха. Подойдя к Майрону, пес лизнул его сухим языком.